— Хорошо, — обескураженный Гарднер встал. — А ты?

— Я останусь здесь, — улыбнулась Бобби.

Гард шел и думал, что все услышанное не подчиняется никакимзаконам логики. Пишущие машинки не могут сами писать книги. Бобби можетговорить все что угодно, она может даже верить сама в то, что говорит, но такне бывает.

— Ты готов, Гард? — послышался голос Бобби.

Одновременно с ее словами рулон с бумагой для компьютераначал опускаться. Гард увидел, что к машинке присоединены четыре проводка:красный, синий, желтый и зеленый.

— Заряди, пожалуйста, лист, — крикнула Андерсон. — Ну, недура ли я? Забыть о такой мелочи! Они не стали помогать мне в этом, и я чуть несошла с ума, пока не нашла решение. Мне подсказал эту мысль рулончик туалетнойбумаги… Гард, да заряжай же!

Нет. Я должен бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Ипотом должен напиться до чертиков, чтобы забыть все это. Меня даже неинтересует, кто эти «они».

Но вместо того чтобы бежать, он зарядил лист в машинку, асердце его билось все быстрее и быстрее.

— Порядок, — крикнул он. — Мне нужно сделать еще что-нибудь?

Правда, он не видел никакого выключателя, да и не очень-тоему хотелось бы что-нибудь здесь включать.

— Не нужно! — крикнула в ответ она, и Гарднер услышалщелчок. Из машинки полились струи зеленого света. Свет растекался междуклавишами. Внезапно клавиши начали сами собой опускаться и подыматься, какклавиатура в механическом пианино. Каретка стронулась с места, и на листевозникли буквы:

Мой папа лежит глубоко под землей.

Динь. Звяк.

Каретка вернулась в исходное положение.

Нет-нет, я ничего не видел. Невозможно поверить в то, что явижу нечто подобное.

Эти алмазы были когда-то его глазами.

Свет, как туман, обволакивал клавиатуру.

Динь! Звяк!

Мое пиво — лучшее в стране пиво.

Машинка как будто набирала скорость. Теперь она трещала безумолку. Все это, безусловно, какой-то ловкий трюк, выдуманный Бобби во времяодного из приступов безумия — созидательного безумия.

Никаких трюков, Гард!

Каретка замерла, как бы наблюдая за его реакцией, изатарахтела вновь.

Я делаю это из кухни. Моим приспособлением можно управлять спомощью мысли. Эта штука воспринимает мои мысли с расстояния до пяти миль. Еслия отойду дальше, в ее работе начинаются перебои, а свыше десяти миль она совсемперестает работать.

Так что я не сидела за машинкой, когда писала свою книгу.Этот чертов старый «ундервуд» два или три дня работал без остановки, Гард, а явсе это время была в лесу, работая в одном месте, или рыла погреб. Но, как яуже сказала тебе, большую часть времени я спала. Это забавно… если быкто-нибудь рассказал мне, что подобное приспособление существует, я никогда несмогла бы поверить, что оно будет работать на меня. Машинка печатает буквы,потому что я ясно вижу напечатанные на бумаге слова. Это не похоже на диктовку,Гард, это скорее управление машинкой с помощью подсознания; скорее сон, чемработа… но то, что получается в результате, это не сон. Это машина мечты. Онисделали мне космически щедрый подарок. Ты прав, «Солдаты-Буйволы» — моя лучшаякнига. Представляешь каким был бы результат, если бы этой машинкой владелФ.Скотт Фицджеральд? Или Хемингуэй? Фолкнер? Сэлинджер?

Машинка замерла. Гарднер прочел все напечатанное. Его взглядзадержался на первой строчке. И все же это какой-то трюк.

Машинка заработала:

Никаких трюков!

Он внезапно подумал:

Ты можешь читать мои мысли, Бобби?

Да. Но только немного.

Никогда еще в нем не было так сильно ощущение нереальностипроисходящего. Его глаза механически скользили по строчкам. Наконец он нашелто, что искал: Это был с их стороны космически щедрый подарок…

А раньше Бобби сказала: Они подсказали мне решение…

Глядя, как завороженный, на машинку, которая все ещесветилась ярко-зеленым светом, Гарднер подумал: Бобби, кто такие «они»?

Клавиши вновь застучали, лист бумаги сдвинулся, и Гарднерпрочитал хорошо знакомый ему детский куплет:

Вчера, сегодня и всегда

И там они, и тут —

Лишь ты уснешь как со двора

В дом призраки придут.

Джим Гарднер пронзительно вскрикнул.

Его руки наконец перестали трястись, и он смог взять чашкукофе и сделать глоток. Бобби, перетащившая его на кухню, следила за каждым егодвижением, и глаза ее странно блестели.

— Мне очень жаль, что все произошло именно так, — сказалаона наконец, — но я бы не смогла этого предотвратить. Я говорила тебе, что этомашинка мечты, но она же — и машинка подсознания. Ты все время думаешь о том,что этот дом населен… ну, ты назвал бы это монстрами… а я бы сказала —образами. Простыми, как детские мечты, но живыми. — И она с нажимом повторила:

— Живыми.

Какое-то время в кухне царила тишина, и только за окном пелиптицы.

— Я могла бы предусмотреть твою реакцию и заранее посвятитьтебя в некоторые детали, — продолжала она, — но не уверена, что смогла бы ясно объяснитьтебе все это. Ты спросил меня, кто такие «они», и из моего подсознаниявыскочили стишки о призраках. А печатная машинка тут же восприняла их.

— Допустим, — кивнул Гарднер, хотя все это по-прежнему былонепонятно, — но кто же они, кроме того, что их можно назвать призраками?Тролли? Гоблины? Грем…

— Я просила тебя осмотреться вокруг, чтобы ты понял,насколько они могущественны, — торжественно сказала Андерсон, — и наскольковелики перемены здесь.

— Ну, это-то я понял, — сказал Гарднер, и в уголках его ртазаиграла улыбка. — Еще несколько таких же «могущественных» перемен — исмирительная рубашка будет на мне отлично смотреться.

— Те, кого ты называешь призраками, пришли из космоса, —сказала Андерсон, — и, как мне кажется, сейчас ты в состоянии это осмыслить.

Во рту у Гарда пересохло, и он нервно облизнул губы.

— Они здесь, вокруг нас? — спросил он и услышал собственныйголос как бы издалека. Внезапно ему стало страшно — страшно настолько, что онне смог бы заставить себя оглянуться. Он будто оказался в центральном эпизодесериала «Звездные войны».