виски. Он знал, что утром пожалеет об этом, но его это не волновало. На этот раз он даже отказался от лимонада.

Мэтти достал из кармана набор жёлто-розовых зубных протезов и вставил их в рот. Особых изменений в его внешний вид они не внесли.

Джеремия Рек принялся наливать Страффорду, но тут дверь открылась и ворвался поток снега, а следом за ним появился невысокий проворный мужчина в овчинном тулупе, блестящих чёрных перчатках и мягкой фетровой шляпе-трильби, низко надвинутой на один глаз. Все обернулись и уставились на него, но он не обратил на их взгляды никакого внимания. Снял перчатки палец за пальцем и отряхнул поля шляпы от налипших хлопьев снега.

– Ну и ночка! – выдохнул он.

Остановился у стойки и расстегнул тулуп. Под ним оказался двубортный костюм, который, по мнению Страффорда, был излишне хорошо скроен, и полковой галстук с жемчужной булавкой. Мужчине уже исполнилось чуть за сорок, но он явно воображал, будто выглядит намного моложе. Возможно, он был солдатом, или вернувшимся на родину колонистом, или и тем и другим. На скептический взгляд Страффорда, на сцену вышел ещё один актёр. Причём играющий столь же неубедительно.

– Чёрт бы побрал эту погоду! – воскликнул он и ухмыльнулся, обнажив мелкие белые зубы, блеск которых усилил общее впечатление беззлобной и шутливой жуликоватости. – Добрый вечер, Рек.

– Добрый вечер, мистер Харбисон. Что на этот раз?

Жена Река взглянула на вновь прибывшего и нырнула обратно под свод.

– Думаю, горячего виски, – сказал Харбисон, энергично потирая руки. – «Бушмилс» с долькой лимона и щедрой горстью гвоздики.

Теперь он заметил Страффорда, стоящего у другого конца стойки и теребящего в руках свой стакан виски, и дружественно кивнул ему.

Это, надо полагать, подумал Страффорд, брат миссис Осборн, тот самый Фредди Харбисон, за которого доктор Хафнер принял его утром, – тот самый, которому, если верить доктору, запретили посещать Баллигласс-хаус. И правда, всё с головы до пят выдавало в нём паршивую овцу.

Теперь тот внимательнее приглядывался к Страффорду, живо отмечая отличительные знаки своего племени – хороший, но потёртый костюм, золотую цепочку от часов, галстук с узким узлом. Как же легко определить подобного себе, мрачно подумал инспектор. Несмотря на все различия, они оба принадлежали к одному и тому же совершенно обособленному классу.

Рек поставил на стойку горячий пунш, и Харбисон проглотил добрую половину за один присест.

– Ух, ровно то, что надо, – заявил он, встряхнувшись по-собачьи в своём просторном тулупе.

Осушил остаток напитка тремя быстрыми глотками и со звоном поставил стакан на место.

– Ещё разок того же самого, хозяин! – потребовал он, вновь потирая руки. – В такую ночку не стоит жалеть антифриза.

Он ещё раз взглянул на Страффорда и двинулся вдоль стойки, пройдя мимо Мэтти Морана, словно мимо пустого места.

– Не возражаете, если я подсяду? – обратился он к инспектору. – Я догадываюсь, кто вы такой. – Он указал на стакан Страффорда. – Осилите ещё?

– Нет, спасибо, – сказал Страффорд, катая донышко стакана по стойке. – Это последняя рюмочка на сон грядущий.

Два фермера у окна перешёптывались и поглядывали в сторону Харбисона. Один из них усмехнулся. На них Харбисон обращал не больше внимания, чем на Мэтти Морана или кого-либо ещё в баре, за исключением детектива.

Рек принёс ему вторую порцию, и он чокнулся стаканом с краем стакана Страффорда.

– Как я догадываюсь, вы, по всей вероятности, тот самый детектив, – сказал он. – Слышал я о кончине нашего патера. Наделала большой переполох, по всему графству только и разговоров, что об этом. – Он сделал глоток. Все присутствующие переглянулись. – Насколько я слышал, его убили, – произнёс Харбисон намеренно громко. – Что ж, рано или поздно это обязательно должно было случиться. Допрыгался козлик… Убийцу-то вы уже поймали, да?

14

Страффорд пожалел, что не ушёл спать, когда у него была такая возможность. Харбисон попросил Река открыть подсобку за стойкой и пригласил детектива присоединиться к нему. Подсобка представляла собой крошечную комнатку в бурых тонах, обставленную парой потёртых кресел и маленьким низким столиком. На стенах висели гравюры в рамках, изображающие всадников в алых охотничьих куртках: всадники скакали во весь опор по стилизованной лужайке. Единственным источником тепла был одностержневой электрообогреватель. Здесь Харбисон, потягивая грог из стакана и плотнее кутаясь в тулуп, устроился в счастливом предвкушении ночных посиделок. Страффорд так и не придумал никакого приемлемого предлога, чтобы уйти. Хорошие манеры были у него в крови, так же как бывают в крови леворукость или гемофилия.

Он знал таких, как этот Харбисон, – мелких прохвостов в чересчур хороших костюмах, пошитых в Лондоне: все они говорили с кристально-чистым произношением, присущем их касте и воспитанию, и маскировались под джентльменов старой закалки, отпрысков немногих порядочных семей, оставшихся в этой невежественной стране после обретения независимости. Это были компанейские ребята, которые окажут вам услугу, если смогут, а потом позаботятся о том, чтобы вы расплачивались за неё до конца своих дней. Завсегдатаи ипподрома и ежегодной конной выставки Королевского Дублинского общества, постоянные посетители лучших баров при гостиницах города и ресторана «Жаммэ» на Нассау-стрит[18]. Разудалые бонвиваны, которые сорили деньгами у Митчеллов-виноторговцев и Смитов на Грине, снабжающих колониальными товарами аристократию – ту аристократию, последним цветом которой эти джентльмены искренне полагали себя.

– Извините, не представился, – сказал тип. – Фредди Харбисон. Брат Сильвии Осборн – полагаю, вы с ней знакомы. Мой дом находится в Уиклоу, в горах. Родовое гнездо, понимаете ли, ха-ха! Чертовски задрипанная дыра, ещё хуже, чем здесь! А вы…

– Я из Розли. По дороге на Банклоди.

– А-а. Точно. Розли. – Он закрыл один глаз. – Вы же не думаете, что я там бывал?

– Сомневаюсь, – сказал Страффорд. – Там живёт только мой отец, а он не особенно общительный человек. Не уверен, что мы когда-либо были склонны к общительности, даже когда нас было больше.

– Точно-точно, – снова сказал Харбисон, теребя солдатские усы. Он не слушал Страффорда. – Не хотел обсуждать это на виду у тех селюков в баре, но что, чёрт возьми, происходит в Баллиглассе – или на горе Болиглаз, как я обычно зову это место? Что случилось со священником? Говорят, он упал с лестницы – а знаете, что точно таким же образом много лет назад сломала себе шею миссис О. – первая? Жуткая история – и вот вам, пожалуйста, всё повторилось. Его кто-то столкнул, да? Только не говорите, что это была моя сумасшедшая сестрица.

– Почему вы так считаете? – спросил Страффорд. – И почему вы думаете, что это не был несчастный случай?

– Ну ведь это же не так?

– Утром