Он внимательно просматривал все страницы,дотрагиваясь пальцами до слов, фотографий и даже рисунков, словно был слепым имог читать с помощью осязания. С тем же живым интересом он исследовал пальцамиведжвудские тарелки и уотерфордский хрусталь.

Сейчас он с радостью смотрел на Риту, котораяпринесла ему кружку пива.

– У меня больше ничего нет, мисс, –поставив кружку на стол и отойдя в сторонку, сказала горничная и пожалаплечами.

Рамзес схватил кружку, тут же осушил ее,кивнул Рите и улыбнулся:

– Египтяне любят пиво, Рита. Принеси еще,побыстрее.

Если Риту заставлять все время двигаться, ейне будет грозить помешательство.

Джулия прошла мимо папоротников и деревьев вкадушках и села за столик напротив Рамзеса. Он взглянул на нее и показал накартинку, изображавшую Гибсоновскую девушку[3]. Джулия кивнула.

– Америка, – сказала она.

– Соединенные Штаты, – отозвалсяРамзес.

– Да, – удивленно подтвердилаДжулия.

Он молниеносно расправился с колбасой, отломилогромный кусок хлеба и съел его в два приема, одновременно переворачиваястраницы левой рукой. На глаза ему попалось изображение мужчины на велосипеде.Рамзес громко расхохотался.

– Велосипед, – пояснила Джулия.

– Да! – сказал он, в точностикопируя ее интонацию. Потом произнес что-то на латыни.

Надо вывести его на улицу, показать емувсе-все.

Внезапно зазвонил телефон – резкий звонокраздался на письменном столе отца, в египетском зале. Рамзес тут же вскочил ипошел следом за Джулией. Он стоял рядом и все то время, что она разговаривала,смотрел на нее.

– Алло? Да, это Джулия Стратфорд. –Она прикрыла рукой трубку. – Телефон, – прошептала она. –Говорящая машина. – Джулия отставила трубку в сторону – так, чтобы Рамзесмог слушать голос, доносившийся с другого конца провода.

Звонили из клуба Генри. Сейчас приедут за егочемоданом. Не могла бы она подготовить его?

– Все уже собрано. Вам понадобятся двоемужчин, мне так кажется. Пожалуйста, поторопитесь. – Джулия взяла провод ипоказала его Рамзесу. – Голоса проходят по проводу, – шепотомпояснила она, повесила трубку и осмотрелась. Затем, взяв Рамзеса за руку,повела обратно в оранжерею и показала на протянутый снаружи провод, которыйтянулся от дома к телеграфному столбу в конце сада. Рамзес с любопытствомразглядывал провод. Джулия взяла со стола пустой стакан и подошла к стене,разделявшей дальний конец оранжереи и кухню. Приложила к стене стакан донышкомнаружу, прижалась к донышку ухом и прислушалась. Были отчетливо слышны звукишагов расхаживающей по кухне Риты. Джулия пригласила Рамзеса послушать, и онтоже услышал, как усиливается звук, задумался, а потом с изумлением и восторгомвзглянул на нее.

– Телефонный провод передает звук, –пояснила Джулия. – Это изобретение механики.

Вот что она должна сделать: показать емумашины! Объяснить, какой шаг вперед был сделан человечеством благодаря машинам,как изменился образ жизни.

– Передает звук, – задумчивоповторил он. Подошел к столику и взял журнал, который только что читал. Жестомпопросил Джулию почитать вслух.

Она в хорошем темпе прочла абзац из хроникижизни страны. Слишком много терминологии, но, похоже, он просто вслушивался вее произношение. Рамзес нетерпеливо выхватил у нее журнал и сказал:

– Благодарю.

– Отлично, – ответила она. – Тыучишься с поразительной скоростью.

Тогда он начал забавно жестикулировать.Дотронулся до виска и до лба – словно хотел сказать что-то о мозгах. Потомкоснулся волос и кожи. Что он пытался сказать? Что его мыслительный орган также быстро подпитывается от солнечного света, как волосы и тело?

Он повернулся к столику.

– Колбаса, – произнес он. –Говядина. Жареный цыпленок. Пиво. Молоко. Вино. Вилка. Нож. Салфетка. Пиво. Ещепива.

– Хорошо, – сказала Джулия. –Рита, принеси ему еще пива. Он любит пиво. – Она подняла полу своегопеньюара. – Кружево, – сказала она– Шелк.

Он забавно зажужжал, как пчела.

– Пчелы, – сказала она. –Верно. О, ты невероятно сообразителен.

Он рассмеялся.

– Повтори, – попросил Рамзес.

– Невероятно сообразителен. – Джулияпостучала себе по макушке – тук, тук, тук: мозг, мысль.

Он кивнул. Посмотрел на ножик с серебрянойрукояткой, лежавший на столике. Поднял его, взглянул на Джулию, словноспрашивая разрешения, и засунул его в карман. Потом, пригласив ее жестомследовать за ним, отправился в египетский зал. Он подошел к старой потускневшейкарте мира, висевшей под пыльным стеклом в тяжелой раме, и нашел Англию.

– Да, Англия, Британия, –подтвердила Джулия. Указала на Америку. – Соединенные Штаты, –пояснила она. Потом показала все континенты и океаны. Нашла Египет и крошечнуюполоску Нила. – Рамзес, царь Египта, – сказала она. И указала нанего.

Рамзес кивнул. Ему явно хотелось узнать что-тоеще. Наконец он осторожно спросил:

– Двадцатое столетие? А что значит «доРождества Христова»?

На минуту Джулия потеряла дар речи. Ну конечноже, ведь он проспал рождение Христа! Разумеется, он не мог даже высчитать,сколько времени длился его сон. Ее смутило, что он был самым настоящимязычником, и Джулия испугалась, что теперь, когда она ответит на его вопрос, онзапаникует.

Римские цифры. Где же эта книга? Джулия снялас полки «Жизнеописания» Плутарха и нашла дату публикации, написанную римскимицифрами. Так, всего на три года раньше, отлично.

Взяв с отцовского стола лист чистой бумаги иручку, она поспешно написала правильную дату. Но как объяснить ему появлениеновой системы летосчисления? Что взять за точку отсчета?

Жизнь Клеопатры? Нет, по понятным причинам ееимя не следовало упоминать. И тогда Джулии в голову пришел очень простойпример.