родной брат за близость к националистам получил тюремный срок. Но офицер умело маневрировал. Не вступаясь за брата, он терпеливо налаживал контакты с самыми динамичными политическими силами республиканского лагеря – коммунистами и анархистами одновременно. Этого хватило, чтобы майор стал считаться всецело лояльным. За два года он превратился в полковника и в конце 1938 года достиг важного поста командующего Центральной армией, которая защищала Мадрид.

Эмиль Клебер в конце 1937 года писал в служебном отчете:

«В начале войны республиканские органы имели подозрения, что Касадо связан с противником. Брат Касадо был арестован как активный фашист (националист. – С.Д.). Благодаря связям он остался работать в генштабе и окружил себя подозрительными типами – якобы анархистами… Некоторые товарищи (из испанской компартии. – С.Д.) считают, что Касадо может быть приближен к компартии. Я же считаю ставку на Касадо опасной ошибкой со стороны наших товарищей».

Тревожный сигнал не возымел действия. Вскоре арестовали не Касадо, а самого Клебера.

В конце войны полковник стал играть большую роль в событиях и приобрел мировую известность. В феврале 1939 года он в беседе с деятельницей компартии Долорес Ибаррури, возможно, развивая идеи Прието, выдвинул план, очень похожий на идею коллективного самоубийства. Касадо предлагал оставить противнику почти всю республиканскую территорию, сосредоточить оставшиеся силы вокруг военно-морской базы в Картахене и оборонять ее в ожидании помощи какой-либо из «великих держав». Ошеломленная Долорес посоветовала собеседнику не мешать антифашистскому сопротивлению, то есть продолжению войны. Вскоре Касадо вышел из повиновения правительству Негрина. Полковник отказался от производства в генералы, возглавил военный переворот в Мадриде, низложил правительство и под лозунгом «Кровь в Испании льется по приказам Москвы!», до которого не додумались Франко и Кейпо де Льяно, подавил сопротивление коммунистов.

Коммунистические историки так оценивают плоды действий Касадо и его вольных и невольных сподвижников:

«До переворота возможности сопротивления еще не были исчерпаны. Мятеж против правительства, отъезд последнего за границу, дезертирство флота, раскол армии сделали невозможным продолжение народного сопротивления, которое агонизировало в предсмертной муке.

Война была окончательно проиграна Республикой».

Правителем республиканцев полковник пробыл три недели. Народу он обещал добиться «достойного мира» и «мира без преступлений». Но во время недолгих мирных переговоров с националистами касадисты убедились в самоочевидном – что те понимают «достойный мир» исключительно как капитуляцию республиканцев. Тогда Касадо приказал уничтожить списки солдат и офицеров Народной армии, прекратить огонь и открыть противнику фронт, а сам с группой единомышленников выехал к Средиземноморскому побережью. По дороге полковник призывал соотечественников к «спокойствию». Из Валенсии он упрашивал по телеграфу и радио правительства Франции и Мексики не отказывать испанским беженцам в убежище. В Леванте ему и спутникам после карантина разрешили подняться на борт британского крейсера «Галатея».

Давно сказано: «По делам их узнаете их». Самое беглое изложение жизненного пути Касадо, Миахи, Сарабии подтверждает меткость безымянного военно-политического прогноза: «Республику погубят не те военные, которые против нее восстали, а те, которые остались ей верны».

Личность каудильо Франсиско Франко, не забытого в Испании, в последние двадцать лет вызывает всевозрастающий интерес в нашей стране. На испанском, английском, немецком и русском языках о нем написано немало, но акценты в его биографиях до сих пор расставляют не всегда верно.

Был ли Франко великим военным и политическим лидером, как утверждали и утверждают его поклонники? Ответ скорее «нет», чем «да». Однако даже его критики и недоброжелатели обращают внимание на некоторые его выдающиеся качества. Его никогда не обвиняли в пренебрежении служебным долгом. Удачливый фронтовой командир Марокканской войны, он позже руководил единственной в Испании военной академией (закрытой при Республике под малоубедительным предлогом). До подавления Астурийского восстания 1934 года Франсиско оставался в тени старшего брата – летчика Рамона, прославившегося смелыми трансокеанскими перелетами. До июля 1936 года Франко считался классическим внепартийным службистом. Он был активистом Испанского военного союза, но идеологически не тяготел ни к монархистам, ни к республиканцам. По этим причинам он показался большинству недовольных генералов и полковников подходящим верховным вождем (каудильо).

В политике и в государственном управлении ему замечательно удавалось создание противовесов и то, что ныне называют равноудаленностью. Он искусно лавировал между заядлыми монархистами Варелой и Кинделаном, консервативными республиканцами Молой и Кейпо де Льяно и фалангистами Эдильей и Ягуэ. Ему удалось в короткий срок подобрать и расставить на многие посты большую группу командиров, не отмеченных талантами, зато преданных ему[109]. Его верными сторонниками выступали генералы Давила (сделанный военным министром), упоминавшийся выше Кинделан, Оргас, Понте, Хиль Юсте, Эспиноса де лос Монтеро, адмиралы Бастарреш, Виерна и Морено.

Уроженец сумрачной приатлантической Галисии и выходец из семьи бюрократа, Франко не знал откровенности и пылкости, присущих его соотечественникам – особенно андалузцам, кастильцам и каталонцам. Разные исследователи отмечают его терпеливое и скрупулезное руководство военными действиями. Правда, после вереницы успехов на фронтах Южной Испании он допустил крупный промах, оставшись приверженцем «стратегии сокрушения» (впрочем, подобное заблуждение разделяли с ним Мола и Ягуэ)[110]. Отнесшись с заслуженным презрением к бестолково действовавшим «милисианос», каудильо недооценил мощь переброшенного им на помощь советского танкового и авиационного щита. Предпринятый в таких условиях «Африканской армией» националистов штурм Мадридского мегаполиса показал, что ударная сила Франко – марокканские стрелки в черте большого города не справляются с противником. Кровавый урок был усвоен. После безрезультатных штурмов столицы Франко по предложению (или требованию?) присланных к нему германских штабных офицеров перешел до самого конца войны к консервативной «стратегии измора»[111]. Она означала методическое выявление, размягчение и прогрызание уязвимых мест протяженного (1500‑километрового) оборонительного фронта республиканцев. Таким образом у Республики удалось отвоевать индустриализированные Бискайю и Астурию, а затем сельский Арагон. Франко при этом не опасался жертвовать территорией на второстепенных «мертвых» в данный момент направлениях (Андалузия, Леон, Эстремадура) ради последующего разгрома вражеских сил на фронте, который он считал главным – сначала на Севере, затем в Леванте и, наконец, в Каталонии. Однако стратегия измора, разумеется, затянула весь ход военных действий. Она позволила республиканцам собраться с силами и нанести националистам чувствительные ответные удары в Кастилии (Брунете), Арагоне (Теруэль) и на Эбро.

Умственный кругозор Франко был не столь узким, как у большинства его собратьев. Планируя весной 1936 года в почетной ссылке на Канарах восстание против Народного фронта, он обдумывал уроки не только испанских и латиноамериканских военных переворотов, но и нашей Гражданской войны. Он предугадывал вероятность перерастания верхушечного и скоротечного переворота в длительную и трудную войну (чего не хотели понимать многие другие генералы). Последующее стремление каудильо к усиленной охране, составленной из марокканцев, служило почвой его обвинений в малодушии