Кто мог совершить такой бессердечный, жестокий…

Я замерла, когда ответ пришел мне в голову.

Оукли знал о том, что мой отец в тюрьме, и он настолько ненавидит меня, что решил использовать эту информацию, лишь бы сделать мне больно.

С того момента, как я переступила порог Роял-Мэнор, он ясно дал понять, что мне здесь не рады. Я думала, это скоро пройдет, но на этот раз он зашел слишком далеко.

– Я убью его.

Сойер удивленно подняла брови.

– Кого?

Я не ответила ей, поскольку была слишком занята, проталкиваясь через коридор, полный людей, в поисках урода, ответственного за сегодняшнее и вчерашнее зрелище.

Мой пульс участился, «Мартинсы» громко стучали по блестящему полу. Каждый мой шаг подпитывался гневом.

Я здесь меньше недели, а уже достигла предела своей злости.

Я старалась не обращать на них внимания.

Подставляла другую щеку.

Пыталась постоять за себя… все безрезультатно.

И единственный человек, который должен был заступиться за меня в этой чертовой дыре, – член моей семьи – это тот самый кукловод, который дергает за ниточки, управляя этим маленьким дерьмовым шоу.

Если я не сделаю нечто радикальное и не положу конец этой ерунде сейчас, она будет только продолжаться.

Я заметила Оукли, болтающегося в конце коридора у своего шкафчика. Он повернулся ко мне спиной, когда явно раздраженная девушка – которая, как я предполагаю, была его девушкой – ругала его за то, что он игнорирует ее телефонные звонки.

Подожди своей очереди, милая. Я первая.

Люди с интуицией, почуявшие драку за милю, отступали в сторону, пока я приближалась к нему. Несмотря на рост чуть выше шести футов и вес почти на сто фунтов больше моего, Оукли меня вовсе не пугал. Я должна была выполнить свою миссию.

Быть может, я слегка самоуверенна, но я побывала в достаточном количестве драк, чтобы знать – первый удар должен обладать изрядной силой, чтобы дезориентировать противника или по крайней мере сбить его с толку настолько, чтобы успеть нанести второй удар.

Чем они крупнее, тем тяжелее падают, – напомнила я себе, похлопывая его по плечу.

Когда Оукли повернулся, по его лицу было заметно, что мое присутствие его не обрадовало. Что ж, наши чувства взаимны, придурок.

– Что ты…

В тот момент я не думала, а просто действовала.

Когда послышался хруст моих костей на руке, я осознала, что хорошо его приложила. И на достигнутом я не остановилась. Даже когда он поднял одну из своих рук в целях самообороны.

– Господи. В чем, черт возьми, твоя проблема?

Я ответила еще одним ударом. На этот раз прямо в горло.

– Проблема в тебе.

Он отшатнулся. Рука, прикрывающая его глаза, опустилась на шею, и он начал кашлять. Половина людей, окружавших нас, заахали от удивления, в то время как другая половина науськивала Оукли ударить меня в ответ.

Но он этого не сделает. Не сможет. Я временно выбила из него дух.

Именно в таком положении я и хотела его видеть. Неспособным сопротивляться, но слишком гордым, чтобы просить кого-то о помощи, пока девчонка надирает ему задницу.

Он бросился ко мне, и на долю секунды мне показалось, будто он собирается ударить меня, но вместо этого он захотел уйти.

Однако я еще не закончила с ним.

Схватив его за рубашку, я дернула так, что та треснула по швам, и Оукли снова повернулся ко мне лицом. – Скажи всем правду, – потребовала я.

– О чем?

Неправильный ответ. Мое колено впилось прямо ему в пах. Он согнулся пополам от боли.

– Господи Иисусе.

Я схватила в кулак его темно-русые волосы, заставляя его посмотреть на меня.

– Скажи им всю правду.

– Ладно. Я не спал с тобой, – раздался его издевательский смех. – Я пока не настолько отчаялся.

Я снова замахнулась на него кулаком. Кровь брызнула на мою белую рубашку, как капли дождя на ветровое стекло.

– Ты чокнутая сучка, – рявкнул он, наклоняя голову, пытаясь остановить кровь из носа.

О да, он был прав. Я добилась, чего хотела, и по идее должна была остановиться, но не могла. Это было слишком хорошо. Я снова треснула его по лицу.

– Ну и кто теперь сучка?

– Клянусь богом… – рычал он, отталкивая меня.

– В чем дело? – издевалась я, во второй раз врезаясь коленом в его промежность. – Уже устал от того, что тебе перед всей школой надирает задницу какая-то девчонка?

Он присел, хватаясь за яйца, но я слышала, как тихое рычание начало вырываться наружу. Было понятно, что его чаша терпения уже переполнилась и он готов был напасть на меня в любую секунду.

Должно быть, я еще более ненормальная, чем предполагала, потому что я хотела, чтобы он это сделал.

– Давай, – подначивала я, ударяя его снова и снова, колотя по спине так много раз, что сбилась со счета. Я словно пребывала в прострации, поглощенная гневом, ничего не видела, не слышала. – Ударь меня, суч…

Вдруг пара чьих-то сильных рук схватила меня, и я ненадолго пришла в себя. Я брыкалась ногами, когда меня начали тащить прочь, но железная хватка не давала мне вырваться.

Я предположила, что это был учитель или охранник, но когда посмотрела на руки, обхватившие мой живот, то заметила закатанные рукава белой рубашки, демонстрировавшие жилистые мускулистые предплечья и идеально бронзовую кожу, которую я узнала бы где угодно.

– Отпусти меня, Джейс, – процедила я сквозь зубы. – Я еще не закончила с твоим драгоценным дружком.

Ревность охватывала меня изнутри, и я даже не пыталась ее скрыть.

Я ненавидела Оукли за то, что он распускал обо мне слухи. Я ненавидела его за то, что он рассказал всем о моем отце таким мерзким способом, и за то, что унижал меня. Но больше всего я ненавидела его за то, что он отнял у меня моего лучшего друга.

Я была просто в бешенстве, переполненная адреналином и гневом. Тем временем Джейс затащил меня в подсобку и запер дверь. Единственная тусклая лампочка, качавшаяся над нами, словно маятник, идеально освещала его высокую худощавую фигуру. Я сумела различить острую линию его подбородка и идеальную форму полных губ.

Когда я рядом с ним, мое тело всегда перестает контролировать себя.

В одно мгновение мой пульс, мое дыхание, мои эмоции – все усилилось стократно.

Когда я была ребенком, я не понимала, почему нахожусь в таком экстремальном состоянии всякий раз, когда он рядом, но теперь я поняла. Ни у кого во всем мире нет такой силы, чтобы заставить меня чувствовать одновременно и любовь, и ненависть, как у Джейса Ковингтона.