Тут же суть идеи уловила и Мирра, поддержав девушку, но без надрыва и слёз:

— Одумайся, пока не поздно — это потом переделать очень сложно!

Элан подождал, пока соратницы не выбились из сил, и спокойно парировал:

— Без нас уже справились, чуть не проворонили Сухомлинова и его шакалов. Нет, дорогие мои, или мы, или никто.

Диолея с перекошенным лицом уставилась на него не верящим взглядом:

— Ты хочешь пересадить руку Ольги???

— Да. — Сердце стучало в ушах, душа от страха сжалась в комок, но говорил Лис твёрдо. — Она почти не пострадала в бою и заморожена, так что ткани не отторгнутся. У нас одинаковые пропорции — рост и всё такое… Ну… более, менее…

— О-о-о!!! — Нариола сползла на скамью, схватившись руками за голову, ей стало дурно.

Элан, видя укоряющие взгляды, рассердился:

— Хорош меня жалеть, я уже не мальчик! Решение принято и обжалованию не подлежит!

Но люди топтались на месте, и истрёпанные нервы эволэка не выдержали:

— Что стоите?!?! Запускайте модуль, сейчас же!!!

Все разбежались кто куда, в основном к фельдшерскому пункту, а уже пожилой мужчина, местный врач-многостаночник, кивнул:

— Хорошо, я сейчас принесу инструменты.

Дом тут же заметно опустел, и Элан быстро остыл — сил уже не осталось даже на злость, было только огромное желание уснуть, а там… Он просто хотел, чтобы это кончилось, так или иначе…

Мирру уже унесли в операционный комплекс «Скальпель», а Лис сидел на краю широкой скамьи, гладя пальцами волосы Ольги. Они уже не были такими как раньше, тёмная, но тёплая летняя ночь навсегда сменилась стужей вечной полярной зимы. Кристаллы льда обелили растрёпанную прическу, будто она поседела от пережитого, и последний день жизни навсегда оставил свои следы не только на её теле, страшными провалами смертельных ран.

Лесавесима почти касалась её лица губами, как будто горячее дыхание могло растопить могильный холод, что сковал маму. Она уже не улыбнётся своей неповторимой улыбкой, полной не только веселья, но и укора, которое, несомненно, заслужили люди, такие странные и непредсказуемые, идущие наперекор всему, и в особенности здравому смыслу. Никогда её тёплые губы не коснутся её закрытых век, никогда уста не вольют в уставшую душу целительный бальзам необыкновенных песен, коих не стыдились слушать Небеса, напоённые серебряным светом лун.

Горячие слёзы текли по щекам, и капли росой падали на иней…

Врач принёс ящик с инструментами, и нерешительно замялся у порога, не решаясь подойти к «дракону», склонившему над телом матери голову, а только с нетерпением смотрел на юношу: время поджимало, «Скальпель» проще сразу загрузить двумя пострадавшими, чтобы снова не нарушать стерильность операционной. Элан встал со скамьи и бережно обнял шею дочурки:

— Пора.

Та не стала противиться, рваться на свободу из его объятий, что отнимают у неё её скорбь и печаль, а с залитыми слезами глазами понуро отступила от смертного одра.

— Диолея, уведи её, пожалуйста, — голос эволэка был едва слышен. — Не надо ей этого видеть.

Все эти бесконечные минуты Элан не осмеливался смотреть своей дочери в глаза. Та прекрасно понимала, что задумал отец, и родитель готов был провалиться в ад, ибо даже огненная геенна не могла сравниться с тем, как жёг его сердце и разум стыд за уже принятое решение. Но выбора не было. Капризная Судьба, так долго баловавшая его своим расположением, снова показала крутой нрав, и, как знать, повернётся ли к детям лицом ещё хотя бы раз?

Лидер Клана Земли повела серую молнию к выходу, но та на секунду задержалась, поравнявшись с Лисом. Теплая щека прижалась к его щеке, заставив юношу в испуге сжаться ещё сильнее.

Думаю, мама будет рада, если ты поправишься. Она бы точно не стала возражать, я это знаю! Просто поступай, как считаешь правильным, и возвращайся скорее — не хочу потерять ещё и тебя.

Она ушла, а Элан ещё долго не мог взять себя в руки, содрогаясь в беззвучных рыданиях…

Доктор, он же доморощенный хирург местного значения, собственно, единственный квалифицированный врач на сотню верст вокруг, быстро сделал несколько набросков прямо на заиндевелой коже:

— Я оставлю на суставе как можно больше ткани, Дана сама решит, что удалить, а что нет.

— Хорошо, — устало кивнул эволэк.

Он уже закончил ещё одну очень важную процедуру — извлёк из изувеченного пулями и электромагнитным импульсом черепа Ольга её мозг, чем-то похожий на две пирамиды, соединённые перемычкой, одна из которых была повёрнута основанием вверх, и передал бесценный груз Афалии. Девушка мужественно приняла искорёженную основу их кибернетической соратницы, и унесла ко второй такой же (лже-Ольгу так же решили вскрыть, чтобы сохранить хотя бы то немногое, что осталось в её памяти).

Хирург не стал тянуть, и несколькими точными движения рассёк плоть. Тут же в ход были пущены инструменты, не имеющие ничего общего с человеческой медициной, и рука отделилась от тела.

Элан как завороженный смотрел на громадную рану, из которой не вытекло ни капли крови — Ольга потеряла почти всё в своей отчаянной попытке догнать собственную подделку, а врач быстро поместил конечность в тазик, наполненный невесть откуда взятым льдом.

Они вышли на улицу. Ночь накрыла непроницаемым покрывалом всё вокруг, но даже в темноте, сквозь туман уплывающего от боли сознания, Элан сразу узнал встретивших их соратниц, взгляд поймал огромные глаза обоих дочерей. Он на секунду замер у крыльца, подарив своим товарищам усталую улыбку, а они своими улыбками пожелали ему удачи.

— Идёмте, молодой человек, — скомандовал врач.

Афалия ободряюще обняла Лиса за шею:

— Мы всё приготовим для проводов, не беспокойся.

Собравшиеся эволэки согласно зашумели, но Нариола неожиданно спросила:

— А что делать со второй Ольгой?

На секунду повисла пауза, и Лассава неожиданно предложила:

— Похороним их вместе, по-человечески.

Подруги немного засомневались, но тут и Диолея согласно кивнула:

— Это будет правильно.

Но больше всех поразила Лесавесима. «Дракониха» мотнула головой и сказала:

— В конце концов, уж кто-кто, а она точно не виновата во всём произошедшем.

Элан едва заметно склонил голову, поражённый поступком дочери — его дитя, столь непохожее на человека, было человечней многих знакомых людей. Его истерзанная, уже было почти смирившаяся с судьбой душа, вспыхнула вновь, снова готовая жить и бороться. За таких друзей стоит бороться…

* * *

Вокруг ИБиСа раскинулся настоящий лагерь, словно пришедшие из далёких земель кочевники решили заполонить всю округу своими юртами — все поля и полянки были уставлены плотными рядами палаток всевозможных размеров и цветов.