– Гони сто баксов, горюшко, – весело распорядилсяКотовский. – Эх ты, знаток человеческой природы... После пары ковшей брагилюбой озабоченный не к девке полезет, а водичку сначала сольет...

Шофер с убитым видом протянул ему денежку. Бородатый ужевозвращался из-за кедра, временами сбиваясь с направления, но все же стойкодержа курс на дымящую печурку.

Собственно говоря, это был не доцент, а целый профессор созвучной фамилией Буряковский, самый здесь главный, из-за которого они и маялисьсамым пошлым бездельем...

Как выяснилось по прибытии, свои обязанности здешнего главнокомандующегопрофессор исполнял весьма даже своеобразно: он завел в своей командирскойпалатке двадцатилитровый бидон браги, каковую и истреблял, не особеннооглядываясь на время суток, а руководствуясь лишь стремлением не дать себезасохнуть – в полном соответствии с телевизионными поучениями. Легкодогадаться, что эти их археологические раскопки проходили как бы сами по себе,без всякого участия отца-командира. А потому он понятия не имел, на каком изтрех участков сейчас находятся подчиненные ему гробокопатели. Посколькуучастков имелось три, и разбросаны они были на паре сотен квадратныхкилометров, самим разыскивать дочку Гвоздя не имело никакого смысла – попустуспалили бы горючее, колеся по неведомым стежкам...

Приходилось маяться бездельем и ждать, когда археологивернутся к ужину. И надеяться, что бородатый профессор на сей раз оставит их впокое и общаться не полезет. Поначалу, когда они только появились, Буряковский,обрадовавшись новым лицам, сначала усердно пытался напоить их брагой, а потом битыхполчаса повествовал о своей развесистой генеалогии, уходившей корнями в славныевремена крестоносцев. По его версии, он происходил прямиком от доблестногопольского рыцаря, кидавшегося в сечу на крестоносцев, как буря – за чтославного пана и прозвали Бурей, а его последующие предки в ту пору, когдадворянство стало обзаводиться, кроме гербов, еще и фамилиями, начали писатьсяБуряковскими.

Мазур, предки коего обитали некогда в тех же самых местах, окоторых столь живописно повествовал пьяный профессор, пришел к своей версии,которую благоразумно держал при себе. Поскольку «буря» по-польски «бужа», товсе вышеизложенное, окажись оно правдой, привело бы к тому, что потомкидоблестного рыцаря писались бы Бужаковскими. Зато «буряк», как известно –«свекла», а посему логично будет предположить, что почтенная фамилия профессораимела в основе этот самый овощ. Отсюда вытекало, что далекие его предки кшляхетству имели весьма отдаленное отношение и, скорее всего, пробавлялисьвыращиванием означенной огородной культуры...

Буряковский тем временем подобрался к смазливенькойповарихе, облапил ее по-медвежьи и принялся вольничать короткими ручонками так,что шофер завистливо застонал. Бедная студентка слабо отбивалась, пищала иойкала – но когда распаленный профессор недвусмысленно попытался совлечь с неешортики, начала сопротивляться по-настоящему, так что оба едва не рухнули нагорячую плиту.

– Лизонька! Лизетта! – ухал профессор, распаленноколыша брюхом. – Откуда такая холодность, мон шер ами? Помнится, этой ночьювы, прелестница, были не в пример благосклоннее... Ну пойдем в вигвам,чаровница, а то хрен вы у меня сессию сдадите!

– Михал Андреич, люди смотрят! – в отчаяниивоззвала жертва сексуальных домогательств на рабочем месте.

– Люди перебьются! – звучно возгласилБуряковский. – Никакие это не люди, а новые русские, судя по внешнимфакторам, а посему всяк истинный интеллигент обязан их игнорировать, каквеличину бесконечно малую, согласно энергоинформационности Вселенной...Лизетта, утеха очей моих! Ну пойдем ненадолго в вигвам!

– Может, ему в пятак заехать? – предложилшофер. – Определенно нас парафинит погаными словечками... Ни черта непонимаю, но нюхом чую, что парафинит... Пусть за базар ответит, пузо!

– Сиди, – приказал лысый, которого происходящеетолько развлекало. – Это он на своем наречии ботает, и не более того...Что, еще на соточку поспорим? Уманит он куклу в палатку на порево, или онаотвертится?

– А вот хрен он ее уманит! – убежденно сказалшофер. – Разбейте, Кирилл Степаныч!

– Уманит, – возразил Котовский, стискивая еголадонь. – Куда она, бедолажная, денется, если ей еще кучу сессий сдавать?Проще уж ножки раздвинуть... Опа! Повлек, повлек, пузан хренов!

В самом деле, Буряковскому удалось-таки протащить своюжертву метра три, в сторону палатки. Однако она, решив, видимо, соблюдать вприсутствии чужих визитеров минимум светских приличий, в конце концоввырвалась, громким злым шепотом сообщила:

– Да потерпите вы до ночи, Михал Андреич, в самом деле!

И припустила в тайгу, наверное, чтобы отсидеться там средичащобы, пока профессор охолонет – только ноженьки загорелые замелькали.Оставшись в одиночестве и понимая, должно быть, что в его нынешнем состояниидогнать и пленить девчонку – предприятие безнадежное, Буряковский выругался громкои совершенно неинтеллигентно, шумно высморкался наземь и, подвернув трусы,направился к джипу.

– Соточку позвольте, – вежливо попросил шофер.

– На тебе назад твою соточку, – сокрушенно сказалКотовский. – Ладно, остались при своих... – Он спрыгнул на землю,размял ноги и с несказанной вежливостью осведомился: – Как проходят ученыезанятия, господин профессор? Переворота в науке не ожидается?

– Какой тут переворот... – пробормоталБуряковский, громко икая и пошатываясь. – С подобными к-кадрами переворотав науке произвести невозможно. Никакой дисциплины. Каждая сопля позволяет себевульгарно манкировать своими обязанностями и в грош не ставит авторитетнаучного руководителя... Лизетт! – громогласно воззвал он в сторону тайги,приложив ладони ко рту рупором.

Тайга безмолвствовала, как народ в известной трагедии.

– Вот видите, – грустно промолвил профессор,распространяя аромат доброй браги. – Какой тут переворот в науке...

– Ненаучные методы вы применяете, профессор, ужпростите на худом слове, – ласково сказал Котовский. – Мы – людитемные, гимназий не кончали, однако совет всегда готовы высказать... Вы непробовали объект ваших вожделений к дереву за ногу привязывать?

– Н-нет... – покачнулся Буряковский озадаченно.

– А вы попробуйте, профессор, попробуйте, – снепроницаемым лицом посоветовал Котовский. – Одним концом – к дереву,другим – за ногу, оченно способствует...

– А ведь правда! – просветленно гаркнулпрофессор. – Коллега, вы подали прекрасную идею! Данный экспериментограничивает способность объекта к неконтролируемому перемещению до минимума,сводя таковое до нулевой экспоненты...

– А я и говорю, – хладнокровно поддакнулКотовский. – Ясное дело, до самой что ни на есть нулевой экспоненты, любойакадемик с ходу согласится... Ну что, не нашли вы еще золотой шлем АлександраМакедонского? А то слышал я в Шантарске, что тут древние греки хаживали.