Он плыл, энергично работая руками. Вода, конечно, неподарок, довольно прохладная, а года не так уж чтобы юные – но нужно было выдержать,спасти Светку, как-то выкарабкаться из этой поганой истории, а потом ещеотыскать ту сволочь, которая допустила утечку, и поговорить с ней по душам,если удастся...

– Эй, мужик! – раздался слева жизнерадостныйвопль. – Ты шизанутый, или просто дурью маешься?

Мазур посмотрел в ту сторону. К нему подгребал абориген нарезиновой лодочке, над бортами которой торчало штук пять коротких удилищ.Ничего не ответив, Мазур плыл в заранее избранном направлении, крепко зажавзубами угол пакета.

Лодочка не отставала, ее хозяин, лыбясь, таращился на Мазураи явно намеревался продолжить общение. От берега их отделяло метров двести.

– Эй, ты что, на тот берег собрался? Может, тебяспасти?

Мазур остановился, перевернулся на спину. Левой рукой вынулзажатую меж зубов булавку, прихваченную на случай внезапной судороги, поднял ееповыше и рявкнул:

– Плыви себе, куда плыл, а то проткну твой гондоннадувной в десяти местах! Не мешай новому русскому ящик коньяку выигрывать,кому сказано!

Присмотревшись к сверкающей булавке и представив, должнобыть, последствия громко высказанной угрозы, рыболов потерял интерес кстранному пловцу. Заработал маленькими веслами, отплывая подальше, явственнопробурчал:

– Совсем стебанулась буржуазия, твердой земли ей мало,на воде пошли выежовываться...

Оставив без внимания это теплое напутствие, Мазур вновьзажал зубами и пакет, и булавку – между прочим, для этаких цирковых номеровловкость нужна нешуточная – и вновь заработал конечностями так, словно спасалсяот легендарного морского змея.

Чем дальше, тем сильнее стало ощущаться, что ему не тольконе тридцать уже, но и не сорок, что годы, мать их так, свое берут исподтишка.Нет, он не ослабел и уж тем более не паниковал – хрен дождетесь! – однаковсе было гораздо труднее, чем лет пятнадцать назад, что все и н а ч е...

Главное – не измерять слишком часто взглядом расстояние,отделяющее тебя от заветного берега. Не вычислять, сколько уже проплыл исколько еще осталось. Работать конечностями, как машина... машина...

По воде любой звук разносится далеко. Могучее тарахтеньенаплывало справа, приближалось, силилось...

И ничего нельзя сделать! Куда ты денешься на большой воде отнадвигающейся «Ракеты»? Остается лишь помахать рукой, надеясь, что заметят иобогнут...

Снизу, от воды «Ракета» казалась невероятно высокой,огромной. Но ее нос нацелен в сторону... слава богу, солнце светит рулевому вспину, а не в глаза...

Оглушительное тарахтенье величаво проплыло совсем рядом – и,перекрывая его, с кормы загромыхала великолепная матерная тирада, длиннейшая,экспрессивная, красочная, образная, сложносочиненная и непечатнейшая. Мелькнулательняшка, обветренная физиономия, ядреный кулак – речной морячок долго ещемахал рукой и крыл пловца на чем свет стоит.

«Ракета» удалялась против течения. Мазур мельком подумал,что по части затейливых матерных фиоритур пресноводная разумная фауна все же,безусловно, уступает морской. Это прибавило ему бодрости, он даже ухмыльнулсяпро себя, качаясь на поднятой «Ракетой» волне. До берега всего-то метровдвести...

Левую ногу свело тупой судорогой в самый неподходящий момент– выучка выучкой, опыт опытом, а от этого никто не застрахован, когдабултыхается в прохладной сибирской речке, пусть даже на берегу стоит месяциюнь...

Не было особых причин терять самообладание. Он действовалмеханически – изогнувшись, уколол себя в мышцу, переждал временный параличконечности. И рванулся к берегу со всей возможной боевой злостью.

А там и ноги ощутили илистое дно... Впереди был безлюдныйберег, заваленный бревнами, – неподалеку располагалась какая-то лесопилка.Бревна, покосившийся казенный забор, длиннющий и некрашеный, и уж совсем далековпереди – частные домишки...

Присев на замшелое, нагретое солнцем бревно, он позволилсебе отдохнуть – аж минуту. Разодрал пакет, сбросил мокрые плавки, какследует растерся полотенцем и принялся одеваться.

Ноги все-таки остались влажными, и носки к ним липли, костюммалость помялся, но это были, в принципе, пустяки. Главное, он вновь стоял натвердой земле, и поблизости не имелось ни одного шпика...

И ни единого зрителя. Обошлось. То огибая, то перепрыгиваябревна, Мазур двинулся в глубь суши, что твой Колумб, забирая вправо. Как иследовало ожидать, прекрасно видимая с того берега церквушка, новенькая,краснокирпичная, оказалась не у самого берега, а улицы через две от него, ноэто уж были сущие пустяки. Главное, обошлось. Главное, добрался...

Выйдя к церквушке, он огляделся. Ага! Вот она, синяя «жига»,вот она, знакомая физиономия за опущенным стеклом... Мазур прошел еще метровдвадцать, открыл дверцу, плюхнулся на сиденье и с нескрываемой радостью сказал:

– Ну, здорово, кавторанг... Поехали отсюда быстренько.Ты покрутись где-нибудь, чтоб посмотреть, нет ли хвоста...

Михась преспокойно кивнул и включил зажигание. Он прошел туже школу, не к ночи будь помянута, и потому любые жизненные сюрпризывоспринимал со спокойствием удава – по крайней мере, внешним.

Несколько минут они крутились по каким-то улицам, широким иузеньким, асфальтированным и немощеным. Мазур ощущал себя невыносимо благостно:он больше не был заплутавшимся одиночкой, «голым среди волков», его вновьвобрал, втянул, поглотил этот непонятный чужим могучий организм под названиемАрмия...

Плохо только, что эта благостная умиротворенность тут же,как ей и положено в данной ситуации, улетучилась. Потому что ничего ободряющегопока и не случилось, собственно. Он всего лишь отыскал своих, и только, и неболее того...

– Все чисто, – сказал Михась уверенно.

– Ну тогда приткнись где-нибудь в глухом месте, –распорядился Мазур. – Поговорим. Времени у меня не то чтобы мало, но мнене следует исчезать из их поля зрения надолго...

Кивнув, старый сослуживец притер машину к обочине в хорошемместе – и безлюдно, и другим не мешает. Он не задал ни единого вопроса – лишьпытливо глянул на Мазура. Спокойный, несуетливый профессионал, привыкшийотноситься ко времени со всем возможным бережением и решпектом...

Пока Мазур рассказывал, он так и не задал ни единого вопроса– должно быть, не видел нужды. Хмурил лоб, то отводил глаза, то поднимал кпотолку машины – что-то просчитывал про себя, в темпе анализировал...

– Вот такие дела, – сказал Мазур, пытаясь бытьспокойным. – Нужно из всего этого как-то выпутываться...

– Это точно.

– Не разыгрывай ты Федю Сухова, очень тебя прошу...

– Я просто думаю, – мягко сказал Михась. –Ситуация, в самом деле, не то чтобы безнадежная, но весьма пакостная... Самоескверное, это не н а ш и клиенты, отнюдь не н а ш и, мы с ними не работали, унас на них особой информации нет, не говоря уж о навыке...