– Котовский, давай в темпе туда, где меня оставил! Вмагазин! И восемьсот баксов прихвати! Усек?

– До копеечки, – кратко сказал Котовский.

Мазур отключил телефон, поднялся, поправил галстук и вышелвслед за дамой.

Он отыскал ее в том самом кабинетике, что поначалу былзаперт. Стоило ему деликатненько сунуть нос внутрь, дама насквозь неприязненнымтоном отрезала:

– Здесь не магазин!

Судя по всему, ей частенько приходилось общаться с клиентамиг-на Задуреева, и у нее выработался условный рефлекс...

– Анна Всеволодовна, простите великодушно, но я как разк вам, – сказал Мазур. – Фамилия моя Мазур...

Нельзя сказать, что после этих слов Анна В. волшебнымобразом обернулась из бабы-яги доброй феей или хотя бы милой сказочнойстарушенцией из тех, что и накормят Ивана-дурака, и напоят, и спать уложат – новсе же глаза ее прокурорские самую чуточку потеплели. Однако тон оставался, каквыражались польские предки Мазуров, «шорстким»:

– Ах, вот как... Садитесь. Может быть, объяснитенаконец, что все эти сюрпризы означают? Света мне звонила сегодня...

Усилием воли Мазур заставил себя не удивиться. Впрочем... Нуразумеется, логично было бы ожидать, что о н и это позволят. К чему лишниехлопоты, беспокойство любящих родственников?

– А, ну да... – сказал он как мог равнодушнее. –Она вам хоть что-нибудь объяснила?

– Представьте себе, нет, – язвительно отрезалаАнна В. – Протрещала скороговоркой по своему обыкновению, что у нее всепрекрасно, что она обязательно появится, как только выберет время – а всеостальное вы как раз и расскажете... Так что я слушаю.

Сокрушенно разведя руками, он принялся излагатьзаготовленную легенду – как во время их путешествия в вагоне обнаружилсясимпатичный молодой блондин, этакий роковой обольститель, как ветреная девушкаСвета сначала подолгу простаивала с ним в тамбуре, где они покуривали изубоскалили, потом она стала надолго задерживаться в купе означенного блондина– сначала на часок-другой, а там и на ночь; как, наконец, на шантарском перронеСвета открытым текстом заявила Мазуру, что намерена сначала погостить у своегонового друга, а уж потом, когда выдастся подходящее время, заключит в объятиялюбящую тетушку...

– Ну, что бы вы делали на моем месте? – развел онруками еще раз, добиваясь высшего накала сокрушенности. – Хватать зашиворот и силой оттаскивать от этого Ромео? Ей не шестнадцать годиков, вконце-то концов, взрослая женщина... Пришлось откланяться...

– И ни телефона, ни адреса, конечно, не оставила?

– Конечно, – удрученно сказал Мазур. – Вы непереживайте, парень вполне приличный, по-моему...

– По-вашему, – фыркнула пожилая леди. – Знаюя вашу пресловутую мужскую солидарность... Но вы, кажется, правы – не зашиворот же оттаскивать... Узнаю Светочку. В своем милом репертуаре. Она вам нерассказывала, отчего развелась с мужем?

– Случая не выпало, – пожал плечами Мазур.

– Из-за подобных романтических приключений, – сухосообщила Анна В.

«Крепко же ты любишь родную племяшку, – подумалМазур. – Коли уж столь щедро делишься подробностями ее интимной жизни спервым, по сути, встречным...»

Пожилая леди долго что-то ворчала насчет ветра в голове,пагубного влияния западной масс-культуры и общего упадка нравов, глядя наМазура с таким видом, словно это он самый и устроил упадок нравов на всейтерритории от Финского залива до Чукотки. И заключила:

– Ну, что же теперь делать... Если позвонила, значит,ничего страшного с ней пока что не произошло. Спасибо вам за хлопоты.

Произнесено это было таким тоном, что Мазур моментальнопонял: аудиенция окончена. И, пробормотав напоследок что-то вежливое, с превеликимудовольствием вывалился за дверь. Все прошло даже глаже, чем он опасался...

В комнатке с «частной коллекцией» уже вновь объявился СеменЗадуреев, со счастливейшим видом скручивавший пробку с литровой водочнойбутылки. Мазур с ходу проскочил комнату насквозь, вышел в зал, спустился поступенькам. Неподалеку, меж двумя старыми тополями, уже стояла знакомая«Волга», и оттуда выглядывал Котовский.

– Деньги привез? – быстро спросил Мазур, подходя.

– А как же. Что там у тебя?

– Потом, потом... – отмахнулся Мазур, взял у неготоненькую пачку сложенных вдвое черно-зеленоватых бумажек и вернулся в комнату.Тщательно расправив бумажки, положил их перед Задуреевым: – Ну, Климентьич, тыменя уговорил...

– Берешь чугуняку?

– А как же, – сказал Мазур.

– Танька! – взревел бородатый. – Пакуйконяшку и денежки забери!

Появилась повеселевшая валькирия. Мазур придирчиво отметил,что бородатый передал ей только семь сотенных, а восьмую еще до того, какгромогласно сообщить добрую весть, запрятал в недра помятого пиджака.

– Продал я лошадь! – гордо сообщил помощницеЗадуреев. – Талант у меня к бизнесу поразительный... только ты, дуреха, неценишь и отдаться никак не соберешься... – и ухитрился уклониться оточередной, отнюдь не шуточной оплеухи. – Мужик, не помню я, как тебязовут, но ты – ценитель нешуточный, поверь моему богатому опыту... Пить будешь?

– Да нет, спешу, – сказал Мазур. – Я к тебееще зайду, Климентьич?

– Да хоть каждый день! – возопил бородатый. –Особенно ежели с баксами. Я тебе еще раритетов продам, как знатоку и ценителю.У меня тут картина есть Айвазовского, сам Айвазовский писал... Даже савтографом!

– Непременно зайду, – пообещал Мазур. – Нет,спасибо, упаковывать не надо, я и так до машины донесу...

Он сгреб под мышку тяжеленную лошадь, держа ее удобства радивверх ногами, за подставку, вышел на улицу, распахнул переднюю дверцу иплюхнулся рядом с Котовским, держа чугуняку на коленях. Придирчиво осмотрелприобретение: там и в самом деле значилось «Касли, 1889», но был ли этоподлинник или мастерская подделка, Мазур не мог определить по своему невежествув этом вопросе.

– Это ты за эту страшилу восемьсот баксов отдал? –изумился Котовский.

– Вот именно, – сказал Мазур, с пыхтеньем сваливаяконягу себе под ноги, на пол машины. – Трогай потихонечку, остановишьсягде-нибудь неподалеку...

– Нет, точно?

– Говорю тебе, лошадь купил, – сказалМазур. – Тебе что, денег жалко?

– Да мне-то что, не кровные, Папа велел в расходах нежаться... Только на хрена она тебе?

– Есть такой профессиональный термин, – сказалМазур. – Оперативная необходимость.

– Слыхивал, как же, от следаков в былые времена...