— Что вы там разглядываете? — спросил Фурнье.

— Графиню в купальном костюме.

— Вы все же думаете?.. Нет, она такая очаровательная,хрупкая, не могла же она изобразить высокого сутулого американца! Хотя впрочем,когда-то леди была актрисой... Но сыграть такую роль?.. Нет, невозможно! Нет,мой друг, такая версия не годится...

— А я вовсе и не утверждаю, что годится, — с улыбкой сказалЭркюль Пуаро и замолчал, продолжая внимательно изучать все ту же вырванную из«Sketch» страницу светской хроники.

Лорд Хорбари стоял перед буфетом и с несколько рассеяннымвидом пил что-то из тонкого высокого стакана (в таких случаях он говорил, что«угощает свои почки»).

Стивену Хорбари, мягкосердечному, слегка педантичному,интенсивно лояльному и непобедимо упрямому, на вид было не более двадцати семилет. С узким лбом и вытянутым подбородком, с глазами, в которых непросматривался особо эффективный ум, он выглядел человеком, привыкшим кспортивным играм на воздухе и достаточно закаленным.

Он придвинул к себе тарелку с сэндвичами и принялся было заеду.

Развернул газету, но тотчас, нахмурившись, отложил ее.Оттолкнул тарелку, отхлебнул немного кофе. Постоял в нерешительности, затем,тряхнув головой, вышел из столовой, пересек холл, поднялся наверх и постучал вдверь. Из комнаты послышался высокий, звонкий голос:

— Входите!

Лорд Хорбари вошел в просторную спальню, окна которой,обращенные на юг, делали ее светлой и радостной. Сисели Хорбари еще отдыхала.

В воздушно-розовом пеньюаре и золоте волос она выгляделавосхитительно. Поднос с остатками завтрака — апельсиновый сок и кофе — стоял настолике, возле огромной «елизаветинской» кровати. Леди Хорбари распечатывала письма.

Горничная, занятая каким-то делом, неслышно двигалась покомнате.

Любому человеку было бы простительно, если бы дыхание егоучастилось при виде такой красоты; но чарующая картина, которую являла собойего жена, вовсе не произвела впечатления на лорда Хорбари. Года три назадмолодой человек испытывал головокружение от захватывающей дух прелести Сисели.Он любил ее страстно. Но все минуло. Тогда он был безумен, теперь — в своемуме. Леди Хорбари слегка удивилась:

— Что такое, Стивен?

— Мне надо поговорить с вами наедине, — сказал он отрывисто.

— Мадлен, — обратилась леди Хорбари к горничной, — оставьтевсе это. Потом...

Девушка-француженка пробормотала:

— Trus bien, миледи, — бросила быстрый любопытный взгляд налорда Хорбари и вышла из комнаты.

Лорд Хорбари подождал, пока она притворит дверь, затемсказал:

— Я хотел бы точно знать, Сисели, что кроется за этой идеейприехать сюда? Мы ведь решили покончить с совместной жизнью. Ты пожелала иметьгородской дом и содержание — щедрое содержание. До известной степени, ты всеэто получила и должна жить по своему усмотрению. Чем я обязан стольнеожиданному возвращению?

Леди Хорбари возмутилась:

— Боже мой, как я тебя ненавижу! Ты самый низкий человек насвете.

— Низкий? Ты говоришь — низкий, когда из-за твоейбессмысленной экстравагантности заповедное Хорбари отдано в заклад!

— Хорбари, Хорбари! Это все, о чем ты заботишься! Лошади,охота, стрельба, дубленые шкуры, несносно скучные старые фермеры... Боже, даразве это жизнь для женщины!

— Некоторые женщины наслаждаются этим.

— Да, такие, как Венетия Керр, которая сама наполовинулошадь.

Лорд Хорбари подошел к окну.

— Теперь поздно говорить об этом. Я женился на тебе.

— И не можешь выбраться из создавшегося положения, —саркастически проговорила Сисели. Ее смех был злобным и торжествующим. — Тыхотел бы избавиться от меня, да не знаешь как!

— К чему все это?

— Господи, как все это старо. Мои приятельницы вне себя,когда я рассказываю им, какую ерунду ты городишь.

— Может, мы возвратимся к теме нашего разговора — причинетвоего приезда?

Но жена не последовала этому предложению. Она сказала:

— Ты заявил в бумагах, что не желаешь отвечать за мои долги.Это по-джентльменски?

— Сожалею об этом шаге. Я предостерегал тебя, как тыпомнишь. Дважды я платил. Но всему есть предел. Твоя неразумная страсть казартным играм... Впрочем, к чему говорить об этом! Мне надо знать, чтопобудило тебя приехать в Хорбари теперь? Ты всегда ненавидела это место,твердила, что Хорбари надоело тебе до смерти.

Маленькое лицо Сисели Хорбари помрачнело:

— Я думала, так лучше... сейчас.

— Так лучше сейчас, — задумчиво повторил он. И резкоспросил: — Сисели, ты брала в долг у той старой француженки-ростовщицы?

— Какой?! Не знаю, кого ты имеешь в виду.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Я подразумеваюженщину, которая была убита в самолете, летевшем из Парижа, в том самом,которым ты возвращалась домой. Ты брала у нее деньги? Если та женщина давалатебе деньги, лучше скажи мне об этом. Помни, следствие еще не окончено. Ввердикте указано, что убийство совершено неизвестным лицом или лицами. Полицияобеих стран за работой. Это вопрос времени, но они докопаются до правды.Женщина наверняка оставила записи своих сделок. Кто-нибудь узнает о твоихсвязях с нею, и мы должны быть к этому готовы заранее. По этому вопросу надозаручиться советом кого-либо из наших стряпчих. [«Наши стряпчие» — Уилбрэм иК°, были юристами, которые из поколения в поколение занимались ведением делрода Хорбари.]

— Как будто я не давала показаний в этом проклятом суде и неговорила, что никогда прежде даже не слыхала об этой женщине!

— Не думаю, что это достоверно, — сухо возразил Стивен. —Если у тебя были сделки с Жизелью, будь уверена, полиция обнаружит их.

Сисели сердито села в кровати.

— Ты, наверное, думаешь, что я убила ее! Стояла посредисамолета и стреляла в нее из трубки отравленными дротиками! С ума сошел!

— Да, пожалуй, все это звучит крайне неправдоподобно, —задумчиво согласился Стивен. — Но я хочу, чтобы ты осознала свое положение.

— Какое положение? Никакого положения нет. Ты не веришь ниединому моему слову. Отвратительно. Да. И зачем вообще ни с того ни с сеговолноваться из-за меня? Как будто ты очень заботишься о том, чтобы со мнойничего не случилось. Ты меня разлюбил. Ты меня ненавидишь. Ты был бы рад, еслиб я завтра умерла. Зачем же притворяться?