Ее морда была словно разрезана надвое: половина черная,половина белая. Разделительной линия, прямая, как струна, шла от макушки ееплоского черепа, спускалась к носу и оттуда переходила на рот. В сумраке этойизысканно обставленной гостиной ее глаза казались громадными, а черные зрачки,преломлявшие свет от камина, сами походили на тлеющие ненавистью угольки.

Эта мысль, тяжелая и странная, подобно эху, вернулась кХэлстону: мы знаем друг друга – ты и я. Потом это прошло. Он убрал револьвер ивстал.

– За это мне следовало бы вас убить, – сказал он Дрогану. –Я не люблю шуток.

– А я и не шучу, – ответил тот. – Садитесь. Вот, заглянитесюда. – Он извлек из-под прикрывшего его колени пледа толстый бумажный пакет ипротянул его Хэлстону.

Хэлстон послушно сел. Кошка, примостившаяся было на спинкедивана, мягко юркнула к нему на колени. Несколько секунд она смотрела наХэлстона своими огромными темными глазами со странными окруженными двойнымзолотисто-зеленым ободком зрачками, потом свернулась клубочком и замурлыкала.

Хэлстон вопросительно посмотрел на Дрогана.

– Она ведет себя очень дружелюбно, – сказал старик. –Поначалу. Вообще же эта кошка уже убила в моем доме троих. Остался один лишь я.Я стар, я болен… И мне хотелось бы умереть не раньше положенного срока.

– Я не могу в это поверить, – пробормотал Хэлстон. – Вынаняли меня, чтобы я убил кошку?

– Пожалуйста, загляните в конверт. Хэлстон открыл его.Конверт был заполнен сто и пятидесятидолларовыми купюрами – все они былистарые. Начав их пересчитывать, он дошел до трех тысяч, после чего остановился.

– Сколько здесь?

– Шесть тысяч долларов. Следующие шесть тысяч вы получите,когда предъявите мне доказательства, что кошка… Устранена. Мистер Лоджиасказал, что это ваша обычная такса.

Хэлстон молча кивнул, одновременно продолжая механическипоглаживать лежавшую па коленях кошку, которая, все так же мурлыкая,погрузилась в сон. Кошек Хэлстон любил. Если на то пошло, это было единственноеживотное, вызывавшее в нем симпатию. Они всегда гуляют сами по себе. Господь –если он вообще существовал – сделал из них идеальное орудие убийства. Да, онивсегда были сами по себе. Как и Хэлстон.

– Я мог бы ничего не объяснять, но все же сделаю это, –сказал Дроган. – Предостеречь – значит вооружить, так, кажется, говорят, а мнене хотелось бы, чтобы вы с излишней легкостью шли на это дело. Кроме того, уменя есть на то и свои собственные причины, так сказать, для самооправдания.Просто не хотелось бы выглядеть в ваших глазах безумцем. Хэлстон снова кивнул.Про себя он уже решил, что нанесет этот столь необычный удар, так чтодополнительных обсуждений действительно не требовалось. Но коль скоро Дроганнамерен поговорить, он послушает.

– Для начала, вы знаете, кто я такой? Откуда у меня средствана жизнь? – Фармацевтические предприятия Дрогана, – отметил Хэлстон.

– Да. Одна из крупнейших фармацевтических компаний Америки.А краеугольным камнем нашего финансового успеха является вот это. – Он вынул изкармана халата маленький пузырек без этикетки и протянул его Хэлстону. –Три-дормаль-фенобарбин, состав «Ж», – сказал Дроган. – Предназначенисключительно для безнадежно больных людей, поскольку очень быстро формируетсямеханизм зависимости от препарата. Это одновременно болеутоляющее средство,транквилизатор и умеренный галлюциноген. Оказывает поразительно благотворноевоздействие на безнадежно больных людей, поскольку помогает им свыкнуться сосвоим состоянием и потому легче переносить его.

– Вы тоже принимаете его? – спросил Хэлстон.

Дроган проигнорировал его вопрос.

– Препарат широко распространен по всему миру. Он полностьюсинтезирован, его разработали в середине пятидесятых годов в наших лабораторияхв Нью-Джерси. Свои эксперименты мы ставили преимущественно на кошках, посколькуих нервная система имеет уникальную структуру.

– И скольких из них вы таким образом отправили на тот свет?

Дроган чуть поджался, напрягся.

– Подобная постановка вопроса является нечестной ипредвзятой.

Хэлстон пожал плечами.

– За четырехлетний период между первичной разработкойпрепарата и его утверждением Федеральной фармацевтической ассоциацией пятьтысяч кошек были… Э-э, ликвидированы.

Хэлстон тихонько присвистнул. Его пальцы нежно гладилиголову спящей кошки, ее черно-белую мордочку. Кошка тихонько, умиротворенноурчала.

– И теперь вы полагаете, что эта кошка пришла, чтобы убитьвас?

– Я не испытываю ни малейшего чувства вины, – проговорилДроган, однако его старческий голос стал на тон выше и в нем зазвучали нотки раздражения.– Пять тысяч испытуемых животных погибли ради того, чтобы сотни тысяччеловеческих жизней…

– Давайте оставим это, – сказал Хэлстон. Оправдания всегдаутомляли его.

– Кошка появилась у нас семь месяцев назад, – продолжалДроган. -Лично мне она никогда не нравилась. Типичные разносчики инфекции…Постоянно бегают где попало… Или роются в помойках… Подбирают Бог знает что…Это моя сестра захотела взять ее в дом. С нее все и началось. Она поплатиласьза это. – Он с нескрываемой ненавистью посмотрел на кошку. – Вы сказали, чтокошка убила троих.

Немного дрожащим голосом Дроган начал свой рассказ. Кошкалежала на коленях Хэлстона, сильные, опытные пальцы убийцы нежно прикасались кее шерстке, и она мягко урчала во сне. Иногда из камина доносился похожий нахлопок звук – это лопалась в пламени сосновая шишка, – и тогда кошканапрягалась, как стальная пружина под слоем мышц, покрытых шерстью. Снаружидоносилось завывание холодного ветра, кружащего около большого каменного дома,затерявшегося в коннектикутской глубинке. В глотке этого ветра клокотала зима.А голос старика все скрипел и скрипел.

Семь месяцев назад их было здесь четверо: Дроган, его сестраАманда семидесяти четырех лет – на два года старше его, ее давняя подругаКэролайн Бродмур (из тех, уэстчестерских Бродмуров, как сказал Дроган), давнострадавшая от эмфиземы, и Ричард Гейдж – слуга, работавший в доме уже двадцатьлет. Гейдж, которому было под шестьдесят, водил большой «линкольн», готовил едуи по вечерам разносил напитки. Еще к ним приходила дневная служанка. Подобнымобразом вся четверка прожила где-то около двух лет, являя собой образчикнемного странной компании богатых пожилых людей и их семейного вассала.Единственным занятием этих чудаковатых стариков было ожидание – кто кого переживет.И потом появилась эта кошка.

– Первым ее увидел Гейдж, когда она крадучись бродила вокругдома, -продолжал Дроган. – Поначалу он пытался было прогнать ее, швырял в неепалки, камни, несколько раз даже попал. Но кошка все не уходила. Естественно,ее привлекал запах еды. Сама же была – сплошные кожа да кости. Таких бросают уобочины дороги, чтобы подыхали. Как это ужасно, бесчеловечно – обрекатьживотное на медленную голодную смерть.