Именно в тот момент, когда он размышлял обо всем этом, кошканеожиданно предстала перед ним, прямо над приборной доской – ее черно-белаяморда была повернута к нему, а рот, как показалось Хэлстону, чуть-чутьприоткрылся в хищной ухмылке.

– Черт! – прошипел Хэлстон, невольно бросив взгляд направо,– в стенке, двойной стенке сумки была прогрызена большая дыра. Он сновапосмотрел вперед, и в это самое мгновение кошка, приподняв лапу, ударила его полицу. Он резко откинулся назад… И услышал, как завизжали колеса «мустанга».

Машина метнулась через двойную желтую полосу на шоссе, еезанесло куда-то назад. Кошка продолжала стоять на приборном щитке машины, ончто было силы ударил ее, зверь зашипел, но с места не двинулся. Хэлстон нанесеще один удар, но вместо того, чтобы отскочить в сторону, она бросилась ему налицо.

«Гейдж, – подумал он. – Прямо как Гейдж». Нога давила напедаль тормоза. Кошка сидела у него на голове, стараясь поглубже вонзить когти,чтобы удержаться. Ее мохнатое брюхо закрывало ему обзор дороги. Хэлстон,превозмогая боль, продолжал стискивать руль. Он еще раз треснул кошку, потомеще, еще. И в этот момент его неожиданно швырнуло вперед от сильного удара,резко натянулись ремни безопасности. Дикое, нечеловеческое завывание женщины,кричавшей от адской боли – последнее, что запечатлелось в его мозгу. И все-такион нашел в себе силы для еще одного удара, но рука лишь скользнула по упругимкошачьим мускулам.

Вслед за этим его сознание погрузилось в непроглядную тьму.

Луна скатилась за горизонт. До рассвета оставался примерночас. «Мустанг» лежал на брюхе в поросшем низким кустарником овраге. В егорадиаторной решетке запутались клочья колючей проволоки. Весь перед машиныпревратился в кучу металлолома.

Постепенно Хэлстон начал приходить в себя. И первое, что онувидел, когда открыл глаза, была кошка, сидевшая у него на коленях. Онаспокойно мурлыкала и смотрела на него своими сияющими на черно-белой мордезелеными глазами. Ног своих он не чувствовал.

Он скользнул взглядом мимо кошки и увидел, что перед машиныбыл полностью разрушен, а задняя часть ввалившегося в салон двигателяраздробила его ноги, а самого его намертво зажала, словно похоронила. Где-тодалеко заухала сова, почуявшая добычу. А совсем близко, словно внутри, – мерноекошачье урчание.

Казалось, она улыбается ему.

Хэлстон видел, как она встала, выгнула спину и потянулась.Внезапно со страшной гибкостью хищника она, как колышущаяся промасленная ткань,кинулась ему на плечо. Хэлстон попытался поднять руку, чтобы сорвать ее. Рукане шелохнулась.

«Спина, – словно врач-профессионал, подумал он. – Переломпозвоночника. Я парализован».

Кошка страшно мурлыкала ему прямо в ухо, и звук этот казалсяраскатами грома.

– Убирайся вон! – прокричал Хэлстон. Голос его звучал сухо,даже сипло. Кошка на мгновение напряглась, затем откинулась назад. Внезапно еекогти полоснули Хэлстона по щеке, до этого она не выпускала их. Резкая больмолнией кинулась к горлу. Потекла струйка теплой крови. Боль. Чувствительностьне потеряна.

Он приказал голове повернуться вправо, и та подчинилась. Накакое-то мгновение его лицо утонуло в сухом, мягком мехе. Хэлстон заорал накошку. Она издала удивленный, рассерженный звук – йоук! – и прыгнула насиденье. Прижав уши к голове, эта тварь по-прежнему не отрывала от него горящихгневом глаз.

– Что, не надо мне было этого делать, да? – прохрипел он.

Кошка открыла пасть и зашипела. Глядя на эту странную,шизофренически раздвоенную морду, Хэлстон понял, почему Дроган называл ееадовой кошкой. Она… Его мысли внезапно прервались, когда он почувствовал слабуюпокалывающую боль в обеих кистях и в предплечьях.

Чувствительность восстанавливается. Вот они – булавочныеуколы.

Выпустив когти, кошка с шипением бросилась ему на лицо.

Хэлстон закрыл глаза и открыл рот. Он хотел укусить кошку вживот, но смог ухватить только клок шерсти. Когти вцепились ему в уши, кошкадавила на них всей своей тяжестью. Жгучая, нестерпимая боль Хэлстон попыталсяподнять руки. Они чуть дернулись, но так и не оторвались от коленей.

Он нагнул голову вперед и принялся трясти ею так же, как этоделает человек, которому в глаза попало мыло. Шипя и повизгивая, кошкапродолжала держаться. Хэлстон чувствовал, как по его щекам медленно струитсякровь. Уши жгло так, будто они пылали в огне.

Он откинул голову назад и зашелся в страшном крике –очевидно, в аварии он повредил шейные мышцы, и сейчас они дали о себе знать. Нокошку он все же скинул – до него донесся негромкий шлепок со стороны заднегосиденья.

Струйка крови затекла в один глаз. Он снова попыталсяпошевелить руками, хотя бы одну из них поднять, чтобы вытереть кровь. Ониподрагивали у него на коленях, но двигаться по-прежнему отказывались. Он вспомнилпро свой висевший под мышкой специальный револьвер 45-го калибра.

«Если я только смогу дотянуться до него, киска, от всехтвоих девяти жизней не останется даже воспоминания».

И снова покалывание в руках, уже сильнее. Тупая боль вступнях, зажатых и, конечно же, раздробленных разбитым двигателем, легкиепокалывания в бедрах – ощущение точно такое же, как если вы спали и у васзатекла нога, а потом начала отходить, когда вы сделали несколько первых шагов.Этого было достаточно, чтобы понять, что спина у него цела и ему не придетсяостаток жизни проводить в качестве живого трупа, прикованного к инвалидномукреслу.

«А может, у меня самого осталось в запасе несколько жизней?»

Теперь надо разобраться с кошкой. Это самое главное. Потомвыбраться из этих развалин – может, кто-нибудь будет проходить мимо, так что онпостарается сразу решить обе проблемы. Хотя весьма маловероятно, что кому-товздумается прогуливаться по этой пустынной дороге, да еще в половине пятогоутра, однако какой-то шанс оставался. И… А что там кошка сзади делает?

Ему не хотелось, чтобы она ползала по его лицу, но ещеменьше он хотел, чтобы она оставалась там, за спиной, вне поля его зрения. Онпопытался было разглядеть ее в зеркальце заднего вида, но из этого ничего невышло. От удара оно сдвинулось набок, и все, что он сейчас мог видеть в нем,это лишь овраг, в котором закончилось его путешествие.

За спиной раздавалось урчание, чем-то похожее на упругийзвук разрываемой ткани. Урчание.

«Вот ведь адова кошка. Вздумала там поспать». Ну, а еслидаже не так, если она лежала бы там и замышляла убийство, что бы она смогласделать? Весу в ней было килограмма два с половиной, не больше. А скоро… Скороон снова сможет двигать руками настолько, чтобы дотянуться до своегоревольвера. В этом он был уверен.