а также – «Льва» с площади Святого Марка и «Квадригу» с фасада Собора Святого Марка. Помимо похищений, происходило и «внедрение», что зачастую естественно для церквей и частных коллекций. Альвизе Зорзи[128] писал: «Более 25 тысяч картин разбросано по всем четырем сторонам света, тысячи скульптур в значительной степени разрушены; превращены в слитки на счетах обитателей Монте Наполеоне в Милане».

Самая болезненная потеря – это «Брак в Кане Галилейской» Паоло Веронезе, роспись трапезной базилики Сан-Джорджо Маджоре (архитектор Андреа Палладио). 26 сентября 1797 года фрегат La Sensible, вооруженный 32 пушками, отправился к берегам Тулона. Корабль пришел в Париж 27 июля, и «его приветствовал десятидневный народный праздник».

Это самая большая картина в Лувре: 10 метров в высоту, более 6,5 метра в ширину. Вернуть ее невозможно. Картину обменяли на «ненужный» «Пир у Симона Фарисея» Шарля Лебрена, долгое время находившийся в депозитарии Галереи Академии. На предполагаемом месте «Брака» находится недавно сделанная цифровая копия, чтобы у зрителей хотя бы было представление о том, какое огромное пространство занимала эта картина. Информационные технологии – это и бич, и благословение нашего времени, но полученная рана уже никогда не заживет.

Не зарубцуются и многие другие порезы. К примеру, Витторе Карпаччо (ок. 1465–1526): Аугусто Джентили заявил, что следует «обходить их без спешки и пересекать их во всех направлениях», столько они могут поведать. Однако уже в наполеоновскую эпоху два произведения пропали без следа. Из шести полотен, выполненных для Скуолы дельи Албанези[129], три остались в Венеции, две находятся в миланском квартале Брера, и еще одно – в Академии Каррара в Бергамо. Из шести полотен, написанных для Скуола ди Санто Стефано, ни одного не осталось в Венеции: они разбросаны между Берлином, Лувром, Штутгартом и Брерой, одна картина и вовсе исчезла после конфискации в 1807 году. В Венеции до сих пор можно увидеть вывеску Скуолы дельи Албанези, хотя теперь это частная резиденция. В здании Скуола ди Санто Стефано, напротив одноименной церкви, теперь находится ресторан. Позже пришли австрийцы, и тогда слишком многое оказалось в Вене, или в Брере, в новой картинной галерее, столь дорогой Габсбургам. Это ведь тоже считается кражей, не так ли?

Антуан Беранже. Ваза в этрусском стиле «Поступление в Париж произведений, предназначенных для Музея Наполеона», фрагмент (1813). Севр, Национальный музей керамики

Шарль Лебрен. «Пир у Симона Фарисея», фрагмент (ок. 1653). Венеция, Галерея Академии

Однако вернемся в Париж. Против этой новой политики напрасно выступали многочисленные интеллектуалы и художники. Особенно известны «Письма к Миранде» (имеется в виду не невеста, а Франсиско Миранда[130], венесуэльскому генералу Наполеона) Антуана Хризостома Катремера де Куинси – борца за справедливость, считавшего, что произведения искусства не стоит лишать их культурного контекста. Его похвальные усилия, сделанные в 1796 году, не смогли подавить аппетиты Бонапарта.

Дух Наполеона пронесся по всей Европе. Из Германии вывезли 123 картины, 23 статуи, 56 бюстов, 500 драгоценных камней и 25 изделий из слоновой кости. В Испании 50 картин забрали у королевских особ, 250 – у частных лиц и церковнослужителей. Меньше произведений покинуло пределы Вены, потому что многое уже было изъято ранее. Без «претензий на полноту» список Пола Весера в его известной книге занимает 30 страниц. Было украдено 5233 произведения, из которых впоследствии вернули всего около 2000.

Луиджи Валадье. Стол из Палаццо Браски (1798). Лувр, Париж

Приключенческая история Музея Наполеона завершилась на Венском конгрессе. Что касается церкви, то Пий VII[131] назначил Канову[132] генеральным инспектором изящных искусств и древностей, подобно тому, как Лев X Медичи поступил с Рафаэлем – возложил на него страшную миссию. Канова написал письмо могущественному госсекретарю Эрколе Консальви, в котором выразил желание отказаться от должности, но все тщетно. «Вечером перед отъездом он даже составил завещание», – отметил Карло Пьетранджели. Поддержка со стороны Англии была гарантирована; в 1815 году в Париже, Шарль-Морис де Талейран-Перигор и Доминик Виван Денон, настоящий основатель Лувра, провели переговоры с «серым кардиналом», в ходе которых у раздраженного Денона вырвалось: Ambassadeur? Vous voulez dire emballeur, sans doute – «Какой же из вас посол? Вы обычный упаковщик».

Из 100 произведений, украденных в Толентино, «Гунтрамн от мира искусства»[133] вернул 77. Ему также удалось возвратить домой всего 45 из 115 произведений, украденных из Папского государства в 1798 году. Он не видел того, чего уже нет в «городе огней», не учитывал разграбление частных коллекций, как случилось с кардиналом Алессандро Альбани (в конце концов, принадлежавшие ему работы выкупил король Людвиг I Баварский[134]) или с Браски, семьей Пия VI, чтобы они смогли оплатить обратный билет. Одним из украденных предметов из Палаццо Браски был стол из серебра, мрамора и драгоценных камней, достигающий пяти метров в длину. Этот шедевр Луиджи Валадье сейчас находится в Лувре.

В Рим отправилось два конвоя: один вез 34 ящика весом 49 тонн на 41 колеснице, которые были запряжены в общей сложности 200 лошадьми; другой – 54 ящика весом 100 тонн. Первый конвой шел по суше в сопровождении батальона в течение 35 дней; второй же – по морю на английском фрегате. Папа сделал Канову маркизом Искьи, назначил ему пожизненную ренту в размере 3000 скуди (которые он превратил в три стипендии для способных учеников) и наградил Орденом Христа – высшим знаком отличия для светского человека. Увы, рукописи Леонардо все равно остались в Париже.

С Наполеоном разобрались – перейдем к рейдам нацистов. Тут все еще хуже. Условно разделим краденое на четыре категории: что Гитлер желал видеть в музее, который он хотел построить с 1933 года; что верхушка (в частности, «человек номер два» нацистского режима Герман Геринг[135]) забрала себе; то, что либо конфисковали у евреев, либо они сами должны были отдать; что забрали обычные солдаты.

Если объекты из первых двух категорий в основном удалось вернуть, предметы из двух других, зачастую не формировавшихся в списки с изображениями того, что именно пропало, по-прежнему рассеяны по миру.

Во Франции согласно различным подсчетам нацисты украли от 100 000 до 400 000 произведений – пока что удалось вернуть «на родину» лишь 45 400. Еще 13 000 произведений с неустановленными владельцами оказались на аукционе. 2058 наиболее важных объектов находятся в музеях с обозначениями, указывающими, что они не принадлежат государству, где выставляются. По оценкам, Австрия