– Ну… – старушка посмотрела на меня с недоумением. – Онрасспрашивал, как мы познакомились, где тогда жила твоя бабка и все такое…

– А где вы познакомились? – спросила я, решив, что,если это заинтересовало отца, может, и мне на что-то сгодится.

– Мы жили в соседних бараках, – заявила Марго,приглядываясь ко мне, словно пыталась отгадать, с какой такой стати меня вдругэто заинтересовало. – Тогда все жили в бараках. Ужас что было за время. Жраличерт-те что. Мужиков практически не было. Не то твоя бабка не пошла бы заинвалида. Ты знаешь, что у твоего деда не было обеих ног? Но по тем временамэто было не так скверно, все-таки живой и… Он смог сделать ей ребенка, значит,толк от него какой-никакой, а был. Вам сейчас не понять, а тогда… Война толькочто кончилась, твоя бабка красивая, как ангел, с этим инвалидом. У него к томуже открылась какая-то болезнь, от которой он вскорости умер, оставив ее вбараке с маленьким ребенком. Ужас. Я твоего деда в живых уже не застала, мывернулись из эвакуации, в Москву нельзя, черт знает почему, застряли здесь.Барак, бешеные бабы, вечно пьяные мужики, впрочем, этих раз-два и обчелся, детивсе как есть беспризорники. Матерщина, голодуха, полный звездец, как теперьлюбят выражаться. И я, дура дурой, одна наедине с мечтами. А тут твоя бабка.Жила она тихо, скромно, мало с кем разговаривала. Муж устроил ее работатькладовщицей в ремесленном училище. Ты что, не знала? Она была единственным человеком,с кем я могла поговорить, отвести душу. Неудивительно, что мы подружились.

– А что было дальше? – спросила я, поймав себя намысли, что практически ничего не знаю о своей бабушке.

– Дальше? Я уговорила ее перейти в наш театркостюмершей. У нее открылся настоящий талант. Всю жизнь она отдала родномутеатру. И Сашеньке, конечно, тоже.

Я думаю, из-за него она и не смогла устроить свою личнуюжизнь.

– Но ведь бабуля была еще несколько раз замужем? –спросила я, вспомнив фотографию, где моя бабка в компании усатого дядьки держитна коленях моего папу, которому было всего лет пять-шесть.

– Трижды, – кивнула Марго. – Но… все эти бракизаканчивались ничем. Сказать по секрету, у твоей бабки был дурной вкус, вечноона выбирала всякую… – Марго кашлянула и виновато потупилась. – Первым, то естьвторым, ее мужем стал осветитель в театре, а между тем в нее был влюбленрежиссер. И как влюблен! Просто места себе не находил. Осыпал ее цветами,подарил ей чулки… Чего ты ухмыляешься, в то время достать их было практическиневозможно. Сашеньку обожал, твоя бабка брала сына с собой в театр, чтобы неоставлять одного. И что? Она вдруг выходит замуж за осветителя. Кошмар. Никтоне мог понять… Режиссера перевели в Москву, и слава богу, а то мы боялись, чтоон руки на себя наложит.

– Осветитель тот, который с усами? – спросила я.

– Точно. Бабка прожила с ним три года. Потом ониразвелись. Он ушел из театра.

– Почему развелись?

– Он жуть как ревновал ее к режиссеру.

– Но тот же уехал.

– Какое это имеет значение? – удивилась Марго. – Потомбыл Валера. Нет, кажется, его звали Вадим. Точно. Этот вообще продержалсяполгода, что неудивительно, выпить любил, а твоя бабка это не приветствовала.Вадим служил шофером, не помню где, вообще я его плохо помню. Затем был перерывв несколько лет, и бабка наконец встретила Григория Васильевича. Хороший былчеловек, упокой господь его душу, хоть и простой часовщик, но оченьинтеллигентный, степенный. Неразговорчивый, правда, но бабка твоя тоже особоболтать не любила. С ним она жила лет пять, брак их был абсолютно счастливым,но Григорий Васильевич заболел и вскоре умер. После этого она заявила, чтобольше никогда не выйдет замуж, и слово сдержала.

– Да, – вздохнула я. – У нее был солидный опыт.

– Это уж точно, – усмехнулась Марго. – Сказать почести, мне всегда было непонятно… твоя бабка красавица, умница, а мужиковвыбирала… как бы это выразиться… заведомо ниже себя. А ведь, кроме режиссера,были еще желающие, были, уж можешь мне поверить. Взять хоть Уманского, кпримеру. Она ведь и в пятьдесят выглядела очень эффектно. Было в ней что-то…Один мужчина очень ее добивался, между прочим, работал в обкоме, на хорошейдолжности, она могла бы прекрасно устроиться, но бабка твоя за него не пошла,заявила, что сыну себя хочет посвятить. Смех, да и только, одно другому немешает. Все-таки это странно, – нахмурилась Марго.

– Что странно? – не поняла я.

– Странно, что она всегда выбирала мужчин попроще,понезаметнее.

– Может, в качественном отношении они уступали, затобабуля догнала в количестве, – усмехнулась я. Марго снисходительно хихикнула. –Почему ее браки заинтересовали моего отца? – решила я задать беседе нужное мненаправление. – Вы думаете, это просто тоска по матери или…

– Я уверена, он хотел разгадать ее тайну.

– Какую тайну? – обалдела я, но, вспомнив, что Маргонатура творческая и склонна к фантазиям, спешить с выводами не стала. – У неебыла тайна?

– У каждого человека есть тайна, и у нее тоже была.

– Ну, не знаю, – пожала я плечами. – У меня, к примеру,нет никаких тайн…

– Уверена? – хмыкнула Марго и так взглянула, что япризадумалась. Пожалуй, старушенция права, кое-что все-таки есть. Вот взятьхотя бы ангела-хранителя, далеко не с каждым его ангел заговаривает на улице. –Ты еще слишком мало живешь на свете, – махнула рукой Марго. – Кстати, у тебяесть любовник?

– Нет, – ответила я.

– Почему? Это как-то ненормально. В твоем возрастедевушке положено влюбляться в первого встречного.

– Можно я подожду второго? – хихикнула я, а Маргомахнула рукой.

– Все ты врешь. Ты очень похожа на свою бабку, такая жекрасавица и с изюминкой, мужики таких не пропускают. А как же итальянскийтемперамент? – подмигнула Марго. – Неужто тебе не было интересно?

– Было, – согласилась я.

– И что?

– Ничего. То есть ничего особо примечательного.Наверное, мне не повезло.

– Все-таки ты здорово на нее похожа, – опятьусмехнулась она. – Та тоже, вроде и говорит охотно, но ничегошеньки при этом нескажет.

– Значит, у нее была тайна? – напомнила я. – И папахотел ее разгадать?

– Я думаю, его интересовал отец.

– С чего это вдруг? В его возрасте больше думают овнуках, чем о своем покойном отце, о нем ему следовало расспросить мать в порулюбопытного отрочества.