– Ты сказал, что Самойлов подставное лицо, а того, ктостоит за всем этим, ты знаешь?

– Мне намекнули… Слушай, зачем тебе все это, а?

– Речь идет о моем папе.

– Конечно, но если я не в состоянии понять, чтопроисходит, то ты… хорошо. Это Кондаков, кажется, сам он из Питера, но в нашемгороде у него бизнес. Не спрашивай, какой, по общему мнению, он просто бандит.

– И с таким человеком связался мой папа? – хмуропроизнесла я.

Андрей Ильич вторично поморщился.

– Невероятно, да? Но бывают такие ситуации… Твой отецбыл на грани банкротства, а его жена требует денег все больше и больше.

– Допустим, у него не было выбора, – кивнула я. – Хотявсе представляется мне… каким-то неправильным. Отец связывается смалоподходящим человеком, а тот, вместо того чтобы обобрать его, пытаетсяспасти его бизнес. Я верно поняла?

Морозов растерянно кивнул:

– Выходит, что так.

– Никаких других странностей в поведении папы ты незаметил?

– Что ты имеешь в виду?

– Может быть, изменились его привычки или вдругпоявились какие-то увлечения?

– Ты ведь не просто так спрашиваешь? Что еще успеланаболтать тебе Муза?

– Она сказала, что отец посещал курсы немецкого языка.

– Мне об этом ничего не известно, – развел он руками. –Может, и посещал, что с того? Он ведь любил отдыхать за границей.

– Однако раньше желание улучшить свой немецкий у негоне возникало.

– Ты считаешь, что это как-то связано с его гибелью… нокак?

Я могла бы рассказать ему о своем приключений в Италии, норешила с этим не торопиться и лишь пожала плечами.

– Может, у него возник некий проект?

– Может, но я об этом ничего не знаю. Несколько лет ябыл его замом. Потом он предложил мне стать директором фирмы. Не буду скрыватьот тебя, я принял предложение с радостью, рассчитывая, что мы со временем станемкомпаньонами. Александр Иванович ведал финансами, на мне была вся практическаяработа… Если честно, у меня сложилось впечатление, что в последнее время твойотец охладел к делам. Он появлялся в офисе с утра, ближе к обеду обычно уезжал.Возможно, у него была депрессия, ведь в отличие от меня он знал, как вдействительности обстоят наши дела. Чем он занимался в то время, когда ненаходился здесь, не знаю. Возможно, эти курсы просто блажь… К тому же я не сталбы доверять словам этой бабы.

– Значит, ничего особенно необычного в поведении отцаты не заметил? – вздохнула я.

Морозов посмотрел как-то странно.

– Я видел у него папку, – помедлив, сообщил он.

– Какую папку? – не поняла я.

– Обычную, каких у нас здесь сотни, но он поспешноубрал ее, когда я вошел в кабинет, как будто не хотел, чтобы я ее видел. Я бысовершенно не обратил на это внимания, если бы не одно обстоятельство: наследующий день после гибели твоего отца… в тот момент мы еще даже не знали опроизошедшей трагедии… в общем, кто-то вскрыл сейф в его кабинете.

– Как это могло произойти? – спросила я, думая приэтом, что история становится все запутаннее.

– Понятия не имею. Я даже толком не знаю, когда этослучилось. Твой отец был в отъезде, а его кабинет заперт на ключ. Само собой,ключ он носил при себе. Когда мы узнали о его гибели, нашли запасной ключ, онбыл у Степанова, отвечавшего за противопожарную безопасность. И вот тогдавыяснилось, что кто-то вскрыл сейф, дверца была прикрыта, но не заперта.

– Что-нибудь пропало?

– В сейфе твой отец хранил только документы, вроде быничего не пропало, но как можно быть уверенным, раз я понятия не имел, что тамлежало. Понимаешь? Ведь зачем-то сейф вскрывали? Вот тогда я и вспомнил про тупапку.

– Что, по-твоему, могло быть в ней?

– Не знаю. Через пару дней у нас появился адвокатСамойлова, его очень интересовали документы. Я не вправе был ему отказать, разСамойлов оказался компаньоном твоего отца. Судя по его вопросам, он считал, чтосреди бумаг не хватает некой папки, то есть прямо он мне об этом не сказал, ноя уверен, что он искал именно ее. Понимаешь?

– Как ты думаешь, кто ее мог забрать?

Морозов отвернулся, возмущенно засопел.

Подождав немного, я повторила вопрос:

– Так что ты думаешь?

– Ее вполне могла забрать эта чокнутая, твоя мачеха.Она сама приезжала в офис, чтобы сообщить нам…

– И ты даже не догадываешься, что могло быть в папке?

– Нет. Поверь, я совершенно искренен с тобой. И японятия не имею… Очень много загадок, – заключил он со вздохом, взял мою руку илегонько ее сжал. – Хочешь совет? Держись подальше от всего этого. Твоя мачехасумасшедшая, она разорила твоего отца и непременно попытается использоватьтебя. Ты говоришь, что ни в чем не нуждаешься, я очень рад это слышать. Продайквартиру бабки и уезжай. Музе ты ничем не поможешь, своей сестре тоже. Импридется научиться жить так, как живут все нормальные люди. Возможно, Янке этопойдет на пользу, начнет работать… Ты знаешь, что задумала Муза? – всплеснул онруками. – Она тебе говорила об этой своей идее?

– Какой идее?

– Как же, на восемнадцатилетие Яны она решила устроитьпразднество в «Дворянском собрании». Интересно, кто будет платить за это?

– Ты пробовал отговорить ее?

– Еще бы. Вчера в очередной раз она мне звонила, требоваладенег. Я ей сказал, что денег нет и взяться им неоткуда. Она обозвала менявором. Впрочем, за эти месяцы я не раз слышал от нее обвинения в свой адрес, ивыражения она не выбирает. Между прочим, она наняла частного детектива.

– Зачем ей частный детектив? – удивилась я.

– Наверняка чтобы следить за мной. Я же говорю, онасумасшедшая и не желает знать, как обстоят наши дела, зато уверена, что я сижуна деньгах, хуже того, что я их украл.

– Откуда ты знаешь о детективе? Не она же тебе о немсказала?

– Нет, не она. Мне сказал Уманский.

– Геннадий Сергеевич?

– Да, он самый. Она обращалась к нему, спрашивала, непоможет ли он ей найти подходящего человека, тот заверил, что такимизнакомствами не располагает, но вряд ли это ее остановило. Если Муза что-товбила себе в голову…