Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился тучныймужчина в сопровождении Морозова. Судя по их лицам, разговор обоим не доставилудовольствия. Мужчина, не обращая на меня внимания, удалился, а Морозов подошелко мне и улыбнулся. Улыбка получилась какой-то вымученной. Вообще его видоставлял желать лучшего, чувствовалось, что он раздражен, а еще очень устал.Под глазами мешки, в волосах появилась седина, которую я раньше не замечала.

– Здравствуй, – сказал Андрей Ильич, я поднялась, и мыобнялись. – Идем ко мне, – предложил он, и мы вместе вошли в кабинет.

Морозову было лет сорок, у отца он работал довольно давно,чем занимался до этого, я понятия не имела, но знала, что папа очень хорошо кнему относился. Мне Морозов всегда нравился, он был, что называется, душойкомпании, веселым, приятным человеком, но теперь было видно: с весельем у негопроблемы, что неудивительно.

– Садись, – кивнул он мне на диван и сам устроилсярядом. – Вчера прилетела?

– Да.

– Как тебя встретили?

– Ты имеешь в виду Музу? – Мы с ним были на «ты»,сейчас я затруднялась припомнить, как это произошло, но инициатива, разумеется,исходила от него.

– Конечно, – кивнул он и досадливо поморщился. – Небосьона сказала, что я вас обворовываю?

– Мы еще не успели поговорить как следует, – уклончивоответила я.

– Значит, скажет.

– По-моему, она рада моему приезду, – ответила я на еговопрос.

– Еще бы. Ей нужны деньги. Она же ни черта не понимает…– он махнул рукой. – Надеется, что ты станешь ее дойной коровой. Послушай моегосовета: денег ей не давай ни в коем случае, что бы она тебе ни говорила. Онапромотает все, оставив тебя без копейки.

– Бабушка завещала мне двадцать тысяч долларов. Отецпомогал ей, а она жила очень скромно и откладывала мне на учебу. Они так илежат на моем счете, отец сам платил за мою учебу, к тому же я все эти годыработала, в общем, вполне обойдусь без этих денег. Бабушкина квартира мне тожене нужна, так что…

– Вот-вот, – усмехнулся Морозов. – Она спустит все этиденьги за пару месяцев. Поверь, твое намерение очень бы не понравилось отцу иуж совсем бы не понравилось бабке.

– Муза сказала, у отца были долги, – вздохнула я.Морозов кивнул, нахмурившись, лоб перерезали морщины, сделав его лицо не простоуставшим, а изрядно постаревшим и измученным.

– Она сказала, что папа увлекся игрой…

– Черт, – буркнул Андрей Ильич, вскочил и нервнопрошелся по кабинету. – Вот мерзкая баба… Все это вранье, – махнул он рукой. –Никакой игрой он не увлекался.

Она разорила его, понимаешь, разорила. Ей нужно было толькоодно: деньги. Как можно больше денег. Диву даюсь, куда она спустила такуюпрорву… Впрочем, зная ее привычки…

– Так она это выдумала? – растерялась я. – Она сказаламне, что пришлось платить по долгам отца…

– Это ее долги. И бог знает, сколько еще она должна. –Морозов вздохнул, вернулся к дивану и вновь сел рядом. – Твой отец ее любил. Вэто трудно поверить… я хочу сказать, невозможно представить, что такой человек,как он, умный, порядочный, сдержанный, настолько увлекся этой бабой… Он какбудто ничего не видел и не понимал. До его гибели я и представить не мог, какскверно обстоят дела. Ты знаешь, я ведь наемный менеджер, финансами всегдазанимался твой отец. И только когда его не стало… На счетах фирмы нет денег,попросту нет. Мы банкроты. Он пытался спасти положение, но… если бы он ввелрежим строжайшей экономии, но с этой чертовой бабой такое попросту невозможно.Он брал один кредит, другой, а деньги уходили неизвестно куда. Я бы бросил всехоть сейчас, если бы не обязательства перед другими людьми и еще, конечно,дружба с твоим отцом. Я обязан спасти хоть что-то и помочь его семье, как бы як ним ни относился.

– Муза сказала, у папы появился компаньон? – вздохнулая.

Морозов нахмурился еще больше и кивнул.

– На самом деле он продал ему часть бизнеса, и в томчисле вот это офисное здание.

Больше у него ничего уже не было, понимаешь? Я уверен, онбыл должен этому человеку деньги и пошел на этот шаг, чтобы тот не требовалдолг немедленно. Но формально они были компаньонами, и этот человек теперь тожев очень неприятной ситуации, вполне возможно, все пойдет с молотка за долги.

– Кто этот человек? – спросила я.

– Его фамилия Самойлов, я его ни разу не видел,встречался только с адвокатом, тот еще хлыщ. Конечно, я сделаю все возможное,но… если бы Муза хотя бы понимала, что происходит… Вместо этого твоя чокнутаямачеха каждый день звонит мне и требует денег, как будто я ей муж, и ещераспускает грязные сплетни. Ладно бы только обо мне, но если ее послушать, тактвой отец игрок и мот.

– У итальянской полиции, по-моему, есть только однаверсия гибели папы: его бизнес, – помедлив немного, заговорила я. – Мне этопредставлялось сомнительным, но теперь… Что ты скажешь?

Морозов сцепил руки замком и некоторое время молчал, разглядываяпол. Потом пожал плечами.

– Не знаю. Если честно… если честно, – точно собравшисьс силами, сказал он, – это вполне возможно. – Он покосился на дверь и добавилтихо, почти шепотом: – Этот Самойлов, по моим сведениям, не более чемподставное лицо.

– Не поняла, – глядя на него, растерянно призналась я.

– Боюсь, твой отец задолжал деньги весьма серьезнымлюдям.

– И они его убили?

Эта мысль вызвала у Андрея Ильича гримасу неудовольствия.

– Чепуха получается, да? Если они хотели вернутьденьги, то было бы весьма неосмотрительно убивать твоего отца, я уже сказал, мына грани банкротства, и этот человек, формально являясь совладельцем…

– Подожди, – перебила я. – Если он намеревался получитьсвои деньги, которые дал папе в долг, предположительно дал, он мог ограничитьсятем, что заставил его переоформить на себя офис.

– Это было бы наиболее разумным, – кивнул Морозов.

– Но вместо этого он становится компаньоном отца.Андрей Ильич задумался, потом пожал плечами.

– Как это можно объяснить? – не отставала я, меня сейвопрос очень интересовал.

– Не знаю, что тебе и сказать, – буркнул Морозов. – Всеочень странно. Такое впечатление, что он всерьез собирался помочь твоему папеспасти бизнес, но…

– Но потом передумал и убил его?

– Если так, то он поступил весьма неосмотрительно.