— День рождения есть день рождения, Майкл. А теперьпоторопись. Я жду тебя через полчаса, — повторила Марион и вышла.

Когда дверь за матерью закрылась, Майкл отвернулся к окну идолго сидел неподвижно. Какую ему снять квартиру? Он знал одну подходящую,только она была в Бостоне. Ну, ничего, он здесь все вверх дном перевернет, анайдет такую же или хотя бы похожую…

И, подумав об этом, Майкл сразу понял, что он все еще нерасстался с надеждой… хотя цепляться за нее было, конечно, чистым безумием.

— Привет, Сью. Мистер Хиллард у себя? У Бена,появившегося в приемной перед кабинетом Майкла, вид был уже вполне нерабочий.Не то чтобы он был растрепан или пиджак его не был застегнут на положенноеколичество пуговиц, просто время близилось к пяти, и чувство облегчения,которое Бен в связи с этим испытывал, уже наложило свою печать на его облик.Понять Бена было нетрудно: за весь день у него едва ли нашлась свободнаяминутка, чтобы присесть, не говоря уже о том, чтобы передохнуть и расслабиться.

— Да, у себя. Доложить?

Секретарша улыбнулась, и Бен с удовольствием оглядел ееладную, словно точеную, фигурку, скрытую, впрочем, просторным жакетом. МарионХиллард не одобряла секретарш с чрезмерно сексуальными формами; даже для сынаона не сделала исключения. Или, быть может, особенно для него?..

— Не стоит. — Бен покачал головой. — Я сам. Сэтими словами он прошел мимо стола секретарши и, неловко прижимая к грудинесколько папок, которые он захватил с собой в качестве предлога, постучал втяжелую дубовую дверь.

— Тук-тук, кто-нибудь дома?

Ответа не было, и Бен постучал снова. Когда и на этот разникто не отозвался, он вопросительно оглянулся через плечо:

— Ты уверена, что он там?

— Абсолютно, — ответила секретарша.

— О'кей.

Бен постучал в третий раз — чуть погромче, — и из-задвери ему ответил хриплый, словно спросонья, голос Майкла. Осторожно открывдверь, Бен боком протиснулся внутрь.

— Ты спишь, что ли? — спросил он. Майкл оторвалвзгляд от каких-то бумаг и невесело усмехнулся:

— Увы, нет. Ты только взгляни, что тут творится! И онкивком головы показал на разложенные по столу папки, планшеты, рулоны чертежей,сметы, факсы, буклеты и компьютерные распечатки. Их было столько, что десятьчеловек могли бы разбираться с ними целый год, и все равно осталось бы ещепорядочно.

— Садись, Бен.

— Спасибо, босс. — Бен не удержался, чтобы неподдразнить друга.

— Да хватит тебе, — отмахнулся Майкл ивопросительно покосился на папки в руках Бена. — Давай, что там у тебя?

С этими словами он устало провел рукой по волосам иоткинулся на спинку большого кожаного кресла, к которому уже успел привыкнуть.Он привык даже к старинным гравюрам на стенах — ему было абсолютно безразлично,что на них изображено. Ничто больше не имело для него значения. Майкл не смогбы даже сказать, какого цвета стены в коридоре, а встретив на улице своюсекретаршу, он вряд ли узнал бы ее, и не потому, что утратил способностьсосредоточиваться и запоминать. Просто ему уже давно было наплевать на все… втом числе и на собственную жизнь. Единственное, на что Майкл еще мог смотреть синтересом, это на бумаги на своем столе, но и только., — Только не говори,что хочешь посоветоваться со мной насчет этого проклятого торгового центра в Канзас-Сити, —добавил Майкл со вздохом. — На сегодня с меня хватит. Эти проблемы сведутменя с ума.

— По-моему, тебе именно этого и хочется, Майкл. Скажи,как назывался последний фильм, который ты смотрел, — «Мост через рекуКвай» или «Фантазия»? У меня такое ощущение, что ты вообще не выходишь изсвоего кабинета.

«Мост через реку Квай» или «Фантазия» — это были фильмы,которые они смотрели, когда были студентами.

— Почему, выхожу… иногда. — Отвечая, Майклпродолжал просматривать какой-то документ. — Так что у тебя в этих папках?

— Да так, какая-то макулатура. Мне нужно былопоговорить с тобой, а это я захватил для вида.

— А ты не мог зайти ко мне просто так, без всякогопредлога? — Оторвавшись от бумаг, Майкл бросил на друга быстрый взгляд. Накакое-то мгновение он как будто снова вернулся в детство, когда, учась вчастном пансионе, они с Беном то и дело бегали друг к другу в дортуар якобы длятого, чтобы проконсультироваться по поводу домашнего задания.

Бен понял.

— Я как-то все время забываю, что твоя мать — вовсе нестарик Сандерс из колледжа Святого Иуды.

— И то слава богу…

Оба прекрасно знали, что на самом деле Марион была гораздохуже, но ни один из них не посмел бы признаться в этом вслух. Она терпеть немогла, когда, как она выражалась, «люди слоняются без дела», и, встреться ейБен с его жалкими папочками, она не постеснялась бы полюбопытствовать, что этоу него в руках.

— Так как дела, Бен? Как успехи «Хэмптонов» в этомсезоне?

Бен некоторое время сидел неподвижно, внимательно наблюдаяза другом, потом спросил:

— А тебе не все равно?

— Насчет «Хэмптонов» действительно все равно. Чтокасается тебя… — Улыбка Майкла казалась приклеенной к губам, а кожа былапо-зимнему бледной, хотя на дворе стоял погожий сентябрь и позади было жаркое,богатое солнечными днями лето. — Ты никогда не был мне безразличен, Бен,ты же знаешь.

— Зато ты наплевательски относишься к себе, Майкл.Давно ли ты в последний раз смотрел на себя в зеркало? С такой рожей ты мог бынапугать и мамочку Франкенштейна. Поверь, мы все хотим, чтобы ты отдохнул. Твоямать, я, все… Съездил бы, что ли, на мыс Код — там скоро начнется бархатныйсезон. А если вздумаешь упрямиться, я своими руками вытащу тебя из этогопаршивого кабинета и уложу хотя бы на травке перед офисом. Тебе простонеобходимо развеяться, слышишь?

Бен больше не улыбался. Он был серьезен как никогда, и Майклпонимал, что друг настроен решительно. Но уступать он не собирался.

— Я бы и рад, Бен, но не могу. — Он покачалголовой. — Сам знаешь, сколько проблем у нас с канзасским проектом. А ведь,кроме него, у меня есть еще сотни других дел, и каждое нужно довести до конца.Впрочем, зачем я это тебе говорю? Ты же сам был вчера на заседании и прекрасновсе знаешь.

— На заседании, кроме нас с тобой, было еще двадцатьчеловек, — возразил Бен. — Вот пусть они этим и занимаются. Съездикуда-нибудь хоть на уик-энд — за два дня ничего с твоим канзасским проектом неслучится. А может быть, ты до такой степени эгоист, что просто не хочешь ни скем делиться своей работой?

Но и Бену, и Майклу было слишком хорошо известно, что делововсе не в этом. Работа, напряженная работа с утра и до позднего вечера, быладля Майкла наркотиком, позволявшим ему хотя бы на время отключиться от всегоостального и перестать вспоминать. И с каждым днем Майкл нагружал на себя всебольше и больше дел.