– Он просто не слишком умный, – снисходительно заметилмистер Копли.

– Ну что же, может, ты и прав. Но о нем тоже одно времяговорили. Обожает свой сад, хотя ровно ничего не понимает в этом деле.

– У них ведь только половина дома, верно? – поинтересоваласьТаппенс. – Миссис Перри пригласила меня в комнаты и была очень любезна.

– Правда? Неужели пригласила? Что до меня, я бы не слишкомобрадовалась, если бы меня пригласили зайти к ним в дом, – заметила миссисКопли.

– Их половина еще ничего, в порядке, – сообщил мистер Копли.

– А другая разве не в порядке? – спросила Таппенс. – Та, чтовыходит на канал?

– В свое время об этом доме ходили разные слухи. Сейчас,конечно, там уже много лет никто не живет. Что-то в нем есть странное.Рассказов о нем было много. Но если разобраться, то их никто толком не помнит.Дом этот был построен лет сто назад. Говорили, он предназначался для молодойкрасивой леди, она там и жила, а содержал ее какой-то джентльмен, что служилпри дворе.

– При дворе королевы Виктории? – с интересом спросилаТаппенс.

– Не думаю, что это было при ней. Она-то была строгая, нашастарая королева. Я думаю, это было еще раньше. При одном из Георгов. Этотджентльмен, как говорят, приезжал к ней, а потом они поссорились, и однаждыночью он ее убил – перерезал ей горло.

– Какой ужас! – воскликнула Таппенс. – И что, его повесили?

– Нет, ничего подобного. Ходили слухи, что он замуровал телов камине, чтобы избавиться от него.

– Замуровал в камине?!

– А иногда рассказывают, что она была монахиней и бежала измонастыря, потому-то ее и замуровали. В монастырях часто так делали.

– Но ведь замуровали ее не монахини.

– Конечно, нет. Это он сделал. Ее любовник. Камин заложилкирпичом, а сверху прибил лист железа. Во всяком случае, больше никто не видел,как она гуляет по саду в своих красивых платьях, бедняжечка. Другие же говорят,что она уехала вместе с ним. Уехала и стала жить в городе или еще в каком-томесте. Люди видели, как в доме двигались огни, и теперь боятся по вечерам кнему подходить.

– Что же случилось дальше? – спросила Таппенс, чувствуя, чтоесли они станут удаляться в еще более ранние эпохи, то она никогда не узнаеттого, что ей нужно.

– Право же, я не очень-то много об этом знаю. Когда сталоизвестно, что дом продается, его купил человек по имени Блоджик, джентльмен–фермер, насколько мне известно. Однако жил он там недолго. Дом ему понравился,но обрабатывать землю он не хотел и вскорости его продал. После этого дом многораз переходил из рук в руки, и каждый раз являлись строители, что-нибудь тампристраивали и перестраивали – установили, например, ванны, когда они вошли вмоду, и всякое такое. Одно время там жили супруги, которые завели птичью ферму.Только у этого дома была дурная слава – говорили, что он несчастливый. Все этобыло до меня. Мне кажется, одно время мистер Боскоуэн сам хотел купить этотдом. Как раз когда написал эту картину.

– Какого возраста был этот Боскоуэн, когда сюда приезжал?

– Ему было лет сорок, как мне кажется, а может, побольше. Онбыл хорош собой – по-своему, конечно. Правда, уже начал полнеть. Но все равно,очень любил молодых девушек.

– М-м, – промычал мистер Копли. На сей раз это былпредупреждающий знак.

– Да ладно, все мы знаем, каковы они, эти художники, –сказала миссис Копли, включая Таппенс в число посвященных. – То и дело шастаютво Францию и набираются там французских привычек.

– Он был женат?

– Нет, тогда еще не был. Когда он приехал сюда впервые, товроде оказывал внимание дочери миссис Чарингтон, только ничего из этого невышло. Она была очень хорошенькая, но слишком молодая – для него, по крайнеймере. Ей было года двадцать четыре, не больше.

– А кто такая эта миссис Чарингтон? – Таппенс совсем сбило столку появление нового персонажа. «Какого черта я здесь делаю? – подумала она,чувствуя, как на нее накатывает волна усталости. – Слушаю сплетни про разныхлюдей, воображаю себе убийства, которых никогда не было. Теперь я понимаю – всеэто началось, когда у одной старушки, очень милой, но слегка чокнутой,перепутались в голове истории об этом доме, рассказанные мистером Боскоуэномили кем-то другим, кто, возможно, подарил ей картину, и легенды о том, как тамкого-то живьем замуровали в камине, а старушка почему-то вообразила, что этобыл ребенок. И вот теперь я езжу по разным местам и пытаюсь разобраться в этойчуши. Томми говорил мне, что я дура, и он был совершенно прав. Я и на самомделе дура».

Она ждала, когда поток речи миссис Копли прервется хоть насекунду, для того чтобы можно было встать, вежливо попрощаться и отправитьсяспать.

Миссис Копли вдохновенно продолжала, и не думаяостанавливаться:

– Миссис Чарингтон? О да, она жила некоторое время в этомдоме. Вместе со своей дочерью. Очень была приятная леди эта миссис Чарингтон.Насколько мне помнится, вдова морского офицера. Денег у них было мало, но домсдавался недорого. Она все время возилась в саду. Очень любила это занятие. Авот дом содержать в порядке не умела. Я иногда приходила к ней, чтобы помочь,но делать это постоянно мне было трудно, я ездила на велосипеде, а этокак-никак две мили – ведь автобусного сообщения у нас нет.

– Долго она там жила?

– Года два-три, не больше. Испугалась, наверное, когданачались неприятности. У нее были и свои собственные осложнения, с дочерью. Ее,кажется, звали Лилиан.

Таппенс сделала глоток крепкого чая, который подали вместе сужином, и решила выяснить все, что касается миссис Чарингтон, чтобы покончить сэтим, прежде чем идти спать.

– Что это за осложнения с дочерью? Мистер Боскоуэн?

– Нет, мистер Боскоуэн тут ни при чем, я никогда не поверю,что она попала в беду из-за него. Это другой.

– Кто же этот другой? Кто-нибудь, кто жил здесь, пососедству?

– Не думаю, чтобы он жил в наших краях. Они, должно быть,познакомились в Лондоне. Она туда ездила, насколько я помню, училась в балетнойшколе. Или, может быть, училась рисовать? Мистер Боскоуэн устроил ее в какую-тошколу. Она, кажется, называлась «Слейт».

– Может быть, «Слейд»? – предположила Таппенс.

– Вполне возможно. Что-то в этом роде. Во всяком случае, онатуда ездила и там познакомилась с этим господином, как его там. Матери это непонравилось. Она запретила дочери с ним встречаться, да только что толку. Матьбыла женщина не больно умная – эти офицерские вдовы все такие. Она думала, что,если девушке что сказать, та непременно послушается. Живала она в Индии ипрочих таких же местах, но, когда у тебя на руках хорошенькая девушка, а на нееположил глаз красивый молодой человек, нужно глядеть в оба, а не то сразувыяснится, что тебя не послушались. Так и случилось. Он иногда приезжал сюда, иони встречались на стороне.