– А потом она попала в беду? – сказала Таппенс, используявсем известный эвфемизм в надежде на то, что это выражение не оскорбит чувствмистера Копли.

– Должно быть, так и случилось. Очень скоро все иобнаружилось. Я-то заметила, что дело неладно, еще раньше, чем ее собственнаямать. Красивая она была девушка. Высокая, стройная, прелестное лицо. Но,наверное, не из тех, кому под силу такое испытание, ее беда сломила. Стализамечать, что она ходит с потерянным видом и бормочет что-то про себя. А тотгосподин поступил подло, вот что я вам скажу. Бросил ее и уехал, как толькопонял, что к чему. Другая мать непременно поехала бы к нему и объяснила, в чемсостоит его долг, но у миссис Чарингтон не хватило на это характера. Как бы тони было, мать наконец узнала, что случилось с дочерью, и увезла ее. Домзаперла, а некоторое время спустя появилось объявление, что он продается. Они,наверное, еще возвращались, чтобы забрать вещи, однако в деревне не появлялисьи ни с кем не разговаривали. Больше они сюда не приезжали, ни та, ни другая.Ходили всякие разговоры, но я не знаю, правда это или нет.

– Люди чего только не выдумают, – вставил свое слово мистерКопли.

– В этом ты прав, Джордж. И все-таки, возможно, так оно ибыло. Ведь всякое случается. И, как ты говоришь, у этой девушки не все впорядке оказалось с головой.

– А что же это за разговоры? – поинтересовалась Таппенс.

– Мне не очень-то хочется передавать разные сплетни.Случилось это давным-давно, и я не люблю говорить то, в чем сама не уверена.Пустила эту сплетню Луиза, служанка миссис Бэдкок, а она была ужасная лгунья.Ее хлебом не корми, дай только сочинить какую-нибудь историю.

– Но что же все-таки за история?

– Да говорили, что молодая Чарингтон убила своего ребенка, апотом покончила с собой. А мать якобы чуть не сошла с ума, и родственники быливынуждены поместить ее в заведение, в дом для таких полусумасшедших.

И снова Таппенс охватили сомнения, и голова пошла кругом. Ейпоказалось, что она покачнулась на стуле. А что, если миссис Ланкастер и естьмиссис Чарингтон? От того, что случилось с дочерью, она слегка помешалась, и еепод другой фамилией поместили в заведение? Между тем миссис Копли не умолкала:

– Сама я никогда не верила подобным россказням, ни единомуслову. Эта бэдкоковская горничная способна сочинить невесть что. Нам было не досплетен и разных выдумок, когда одно время вся наша округа пребывала в паникеот того, что тут происходило вполне реально.

– Да что вы? Что же могло вас так напугать? – удивиласьТаппенс, гадая, что же потревожило покой тихого Сэттон-Чанселора.

– Тогда об этом писали во всех газетах. Дайте-ка вспомнить,было это лет двадцать тому назад. Не может быть, чтобы вы не читали. Убийствадетей. Сначала девочка десяти лет. Не вернулась однажды из школы домой. Искалиее всей округой. И нашли в Дингли-Копсе. Она была задушена. Как вспомнишь, такпросто в дрожь бросает. Это был первый случай, а через три недели – еще один.Но уже по другую сторону от Маркет-Бейзинга. Однако в нашей же округе,заметьте. Человек с машиной вполне мог это сделать. А потом еще и еще. Пройдетмесяц-другой – и вот вам, снова то же самое. Одно убийство произошло совсемрядом с нами, всего в каких-нибудь двух милях.

– Разве полиция... неужели так и не узнали, кто это сделал?

– Уж как они старались! – воскликнула миссис Копли. – Оченьскоро задержали одного человека. Он жил по другую сторону от Маркет– Бейзинга.Сказал, что помогает им в поисках. Это ведь часто так бывает. Они воображали,что им удалось его поймать. Схватили сначала одного, потом другого, однакокаждый раз через сутки им приходилось отпускать задержанного. Выяснялось, чтоодин не мог этого сделать, у другого было алиби, третий вообще в это времянаходился совсем в другом месте.

– Ты не знаешь, Лиз, – перебил ее мистер Копли. – Вполневозможно, что им было известно, кто это сделал. Я так думаю, что они это знали.Я слышал, что так частенько бывает. Полиция знает, чьих рук дело, но у нее нетдоказательств.

– Известное дело, любая мать или жена, а то и отецвыгораживают подозреваемого. И полиция ничего не может сделать, даже еслидумает, что он убийца. Мать, к примеру, говорит: «В тот вечер мой мальчик былздесь, он у нас обедал». Или подружка утверждает, что ходила с ним в кино иливообще он весь этот день провел у нее; или отец свидетельствует, что они ссыном были в это время в поле, что-то там делали. Полицейские, может быть, изнают, что папаша, мамаша или там возлюбленная лгут, но, если не явится другойсвидетель и не скажет, что видел этого человека совсем в другом месте, ониничего не могут сделать. Это было ужасное время. Все мы были как на иголках.Как только, бывало, узнаем, что пропал еще один ребенок, так сразу организуемпоисковую партию.

– Да, да, – подтвердил мистер Копли.

– Совершенно верно. Соберемся, бывало, и отправляемся напоиски. Иногда сразу же находили, а иногда приходилось искать неделями. Иногдаребенок оказывался совсем рядом с домом, в месте, которое мы вроде бы обыскали.Я думаю, это было дело рук маньяка. Просто ужасно, – продолжала миссис Копли,исполненная справедливого негодования, – ужасно, что на свете живут такие люди.Таких, как они, надо убивать. Просто душить, и все тут. Я бы сделала это своимируками, если бы мне дали такую возможность. Человек нападает на детей и убиваетих, а его сажают в сумасшедший дом, где он живет припеваючи, в тепле и в холе.А потом рано или поздно его снова выпускают, считая, что он выздоровел, иотправляют домой. Так, например, случилось однажды в Норфолке. Там у меня сестраживет, она мне рассказывала. Такой вот тип вернулся домой, а на следующий жедень снова кого-то убил. Сами они сумасшедшие, эти доктора, если говорят, чточеловек выздоровел, когда на самом деле он все равно не в себе.

– И вы совсем не знаете, кто это мог быть? – спросилаТаппенс. – Как вы считаете, это не мог быть чужой человек, не здешний?

– Мы его, может быть, и не знали, но, несомненно, это былкто-то, кто жил – ну конечно же! – не дальше чем милях в двадцати отсюда. Аможет быть, и в самой нашей деревне.

– Ты всегда так и думала, Лиз.

– Ужасно, когда постоянно живешь как на иголках, – сказаламиссис Копли. – Все время боишься, потому, верно, и кажется, что он живетгде-то по соседству с тобой. Я все время всматривалась в своих соседей. И тытоже, Джордж. Посмотришь, бывало, на человека и говоришь себе: не иначе как этоон, какой-то он в последнее время странный. Так и жили.

– Я не думаю, чтобы у этого человека были какие-нибудьстранности, – заметила Таппенс. – Скорее всего, он выглядел обыкновенно, также, как и все остальные.

– Да, возможно, что вы и правы. Некоторые говорят, что этихлюдей невозможно отличить, они никак не похожи на сумасшедших, а вот другиеуверяют, что у них глаза как-то ужасно блестят.