– Десять лет, моя дорогая, – сказал он. – Это очень хорошийприход. Славные люди, хотя их не так уж много. Мне было здесь хорошо. Правда,мои проповеди им не слишком нравятся. Я, конечно, стараюсь, однако не могупохвастать, что они достаточно современны. Да вы присядьте, – гостеприимнопредложил он, указывая на ближайший могильный камень.

Таппенс с удовольствием села, а священник поместился насоседнем надгробии.

– Мне трудно долго стоять, – сказал он, извиняясь, идобавил: – Могу я быть вам полезным или вы зашли сюда просто так?

– Я проезжала мимо, и мне захотелось взглянуть на церковь.Я, собственно говоря, заблудилась, не могу найти правильное направление.

– Да, конечно, в наших краях трудно не заблудиться. Половинауказателей сломана, а муниципалитет ничего не предпринимает. Впрочем, особогозначения это не имеет. Люди, что ездят по этим дорогам, как правило, ничего неищут, а те, которые ищут, придерживаются главных дорог, которые просто ужасны.В особенности это новое шоссе. Шум, бешеные скорости, неосторожные водители. Дачто там! Не обращайте на меня внимания. Я просто старый ворчун. Никогда недогадаетесь, что я здесь делаю, – переменил он тему разговора.

– Я заметила, что вы рассматриваете могильные камни, –сказала Таппенс. – Неужели здесь бывали случаи вандализма? Какие-нибудьмальчишки разбивали надгробия в качестве развлечения?

– Нет. Правда, сейчас люди иногда делаюттакие вещи.Посмотрите, сколько разбитых телефонных будок и других разрушений, причиненныхюными вандалами. Бедные дети, они не знают, что творят. Не могут найти себедругого развлечения, кроме как громить и разрушать. Печально, не правда ли?Очень печально. Нет, – продолжал он, – здесь такие вещи пока не случались.Местные ребятишки в основном хорошие. Нет, я просто искал одну детскую могилку.

Таппенс вздрогнула на своем камне.

– Детскую могилку? – переспросила она.

– Да. Я получил письмо. Некий майор Уотерс интересуетсямогилой одного младенца, спрашивает, не здесь ли он похоронен. Я, разумеется,справился в приходской книге, однако там названное имя не значится. Мнеподумалось, что человек, писавший письмо, что-нибудь перепутал или допустилошибку в написании имени.

– А как зовут ребенка? – спросила Таппенс.

– Он не знает. Это девочка. Возможно, так же, как и ее мать,– Джулия.

– А сколько ей лет?

– Опять-таки он не уверен – вообще, все это неясно. Думаю,что этот человек просто ошибся в названии деревни. Я никогда не слышал, чтобыздесь, в деревне, жил кто-нибудь из Уотерсов.

– А Уоррендеры? – спросила Таппенс, вспомнив имена натабличках в церкви. – В церкви это имя встречается постоянно, так же как и накладбищенских памятниках.

– Да вы знаете, от этой семьи никого уже не осталось. У нихбыли богатые владения – монастырь, сохранившийся еще от четырнадцатого века. Онсгорел, это случилось почти сотню лет тому назад, и я думаю, что потомкиУоррендеров разъехались и больше никто из них сюда не вернулся. На этом местетеперь стоит новый дом. Его построил во времена королевы Виктории один богатыйчеловек по фамилии Старк. Дом, говорят, удивительно некрасивый, однакодостаточно удобный. Очень удобный, говорят. Ванные комнаты, и все такое. Думаю,теперь важно именно это.

– Все-таки очень странно, – заметила Таппенс, – что какой-точеловек пишет письмо и спрашивает о детской могиле. Кто он? Какой-нибудьродственник?

– Отец ребенка, – ответил викарий. – Вероятно, это одна изтрагедий военного времени. Пока муж воевал за границей, семья распалась. Оннаходился на фронте, а молодая жена сбежала с другим мужчиной. У них былребенок, девочка, которую муж никогда не видел. Она была бы уже взрослойдевушкой, если бы осталась в живых. Ей было бы лет двадцать, а может быть, ибольше.

– Не слишком ли много времени прошло, для того чтобыначинать поиски?

– Очевидно, он только недавно узнал о том, что былребенок.Узнал чисто случайно. Очень странная история, от начала до конца.

– А почему он считает, что ребенок похоронен именно здесь?

– Я думаю так: кто-нибудь, кто был знаком с его женой вовремя войны, сказал ему, что она жила в Сэттон-Чанселоре. Такие вещи, знаетели, случаются. Встречаетесь с человеком – друг это или просто знакомый, скоторым вы не виделись много лет, – и он рассказывает вам о каком-нибудьсобытии, которое произошло много лет тому назад и о котором вы иначе никогда неузнали бы. Однако теперь эта женщина совершенно определенно не живет ни здесь,ни, насколько мне известно, где-нибудь поблизости, по крайней мере, с тех пор,как я нахожусь в этих местах. Конечно, у нее теперь можетбыть другое имя. Но,во всяком случае, отец нанял разного рода стряпчих, частных детективов ипрочее, так что в конце концов он наверняка добьется результатов, однако на этопотребуется время.

– Это не ваш ребеночек?– пробормотала Таппенс.

– Прошу прощения, моя дорогая?

– Нет, ничего, просто так, – сказала Таппенс. – Ко мненедавно обратились с вопросом: «Это не ваш ребеночек?»Странно такое услышать,не правда ли? Впрочем, мне кажется, что старушка, которая задала этот вопрос,сама не понимала, что говорит.

– Понятно, понятно. Со мною порой такое тоже случается.Скажу что-нибудь, а сам и не понимаю, что к чему. Весьма бывает досадно.

– Я думаю, вы все знаете о людях, которые здесь живут?

– Да, ведь их не так и много. А что? Вас кто-то интересует?

– Мне бы хотелось узнать, не жила ли здесь когда-нибудьнекая миссис Ланкастер.

– Ланкастер? Что-то не припоминаю.

– А еще здесь есть один дом – я сегодня проезжала мимо –так, без всякой цели, просто ехала и ехала по здешним дорогам, сама не знаякуда...

– Вполне вас понимаю. Дороги здесь действительно оченькрасивые. И можно встретить весьма редкие экземпляры. Я говорю о растениях, оразных видах. Особенно среди кустарников. В наших краях ведь никто не собираетцветы. Не бывает ни туристов, ни вообще каких-либо приезжих. Да, я обнаружилздесь весьма редкие виды. «Пыльный Крейсбел», например.

– Так вот, этот дом у канала, – продолжала Таппенс, не желаяпогружаться в дебри ботаники. – Возле маленького горбатого мостика. Отсюда небольше двух миль. Мне хотелось бы узнать, как он называется.

– Позвольте, дайте подумать... Канал, горбатый мостик...таких домов несколько. Вот, например, ферма Мерикот.

– Но это не ферма.

– Ах, теперь знаю, это, наверное, дом, который принадлежитсупругам Перри, Эймосу и Элис Перри.