ли это друг, участник шумных бдений,

И молодых проказ, любитель наслаждений

И пиршеств, и стихов, и женской красоты?

Его усталые и скорбные черты

Нам говорят о том, что хилый старец это,

30 Уже на берега ступивший хладной Леты.

Да, Ликорида, жизнь теперь мне не мила,

И ты меня сама на гибель обрекла.

Недалеко, друзья, до моего ухода.

Мне каждый час — что день, а день — длиннее года.

Несчастная любовь состарить может вдруг.

Ах, пусть мои друзья ее не знают мук!

Недолгой жизни нить печали сокращают

И раньше времени нас в старцев превращают.

О, Галл, ужель и впрямь не умолишь судьбу

40 И, жить едва начав, навек уснешь в гробу?

Увы! но ведаю, когда по воле рока

Я на летейский брег перенесусь до срока,

Там ждут меня приют в тени листвы, покой,

Веселье без конца и сладких звуков строй,

Меланхоличная и тихая наяда,

Что меж цветов бежит, и мшистых скал прохлада.

Там слез раскаянья красавица не льет:

Она вам предана и никогда не лжет.

Там несчастливых нет, взаимен пыл сердечный,

50 И клятвы не пусты, услады долговечны.

Да что я говорю? Там в клятвах нет нужды.

Не знающим измен сомнения чужды.

О, Лета, дай узреть божественные тени!

Лишь в милом их кругу найду я утешенье.

Пролей мне в душу мир, забвение невзгод.

Скорей сокрой на дне твоих дремотных вод

Мои страданья и имя Ликориды.

Быть может, некогда, забыв мои обиды,

Средь светлых рощ твоих ее увижу вновь,

60 В слезах молящую вернуть мою любовь,

Услышу в искренности поздней уверенья

И в том, что нравиться лишь мне — ее стремленье,

Что невозможно ей былое позабыть

И что она меня не в силах разлюбить.

Но равнодушен я останусь, ей внимая...

А между тем... Лишь ты, подруга роковая,

Всему виной. Когда б не ты... Поверь, твой Галл

С тобою жизнь прожить и умереть мечтал.

ЭЛЕГИЯ XVI

О, дни моей весны, пора в венке из роз,

Когда я ликовать умел и среди гроз,

Дни счастья, что подчас я омрачал слезами,

Неудержим ваш бег, поспеть ли мне за вами?

На голове моей увянет вешний цвет,

И скоро от меня потоком быстрых лет

Вас отнесет туда, откуда нет возврата.

О, если бы тогда под кров свой небогатый,

Под сень радушную, в именье средь полей,

10 Я мог бы в свой черед созвать моих друзей:

Пусть лары здешние радушно их встречают

И на веселый пир немедля приглашают,

Чтоб мы припомнили средь праздников ночных,

Как некогда гостил я у друзей моих

На пышных берегах, в счастливых тех деревнях,

Где дремлет Монтиньи[296] в своих дубравах древних,

Иль там, где осенив листвою острова,

Над Марной[297] медленной клонятся дерева, —

На бедность не ропща, неспешными глотками

20 Я упивался там покоем и трудами.

Кто бедности не рад, для кабалы рожден.

И пусть вельможам льстит и угождает он,

Пусть, глядя снизу вверх в чванливые их лица,

Гнуть спину и кривить душою не стыдится,[298]

Чтоб, накопив обид и унижений кладь,

Их в свой черед другим лакеям передать.

Таких постыдных благ и даром мне не надо,

Мне бедность вольная милей любого клада.

Как сладостно мне жить, отринув этот груз,

30 Лишь у себя в долгу да у любимых муз,

Подобием пчелы, усердной, непорочной,

Что строит из живой материи цветочной

Свой восковой чертог, причудливый приют,

Где плавно и легко за днями дни текут;

Подобострастных строк не продавать вельможам

И лишь одним друзьям, во всем со мною схожим,

Их милым слабостям, талантам милым их

С любовью посвящать свободный чистый стих.

Кто этого достиг, спать безмятежно может,

40 Блажен его покой, и душу стыд не гложет.

Когда враждебный рок порой меня гнетет,

Я плачу; но, едва минует срок невзгод,

Искусства тотчас мне сулят успокоенье,

Влюбленной в них душе даруя зол забвенье.

Усладами искусств я сызмальства влеком.

Бывает, что, спеша вослед за ручейком,

Увидишь, как вдали, на отмели пологой,

Колышется вода вкруг нимфы среброногой, —

И вмиг сама собой, играючи, шутя,

50 Рождается строка, любви и муз дитя.

Бывает, увлекусь я красками иными,

И тотчас кисть моя стремится сладить с ними.

Моим холстам Сафо[299] дарит покой и мир,

Своими плясками волнует их Сатир,

А Оссиан-слепец,[300] их оросив слезами,

Героев сонмы зрит незрячими глазами,

И вот на дикий зов к нему с небесных круч

Нисходит их дворец, построенный из туч.

Искусство, дней моих чарующий властитель,

60 Докучливых забот безжалостный гонитель,

Вернейший друг в беде, незыблемая страсть,

Которой не страшна презренных денег власть,

Благое божество, чье праведное имя

Позорят неучи поделками своими,

Чтоб сильным угодить! О нет, я не таков:

Вовек не возлагал я лавровых венков

На головы невежд, обласканных судьбою,

Но свято чтил дары, врученные тобою.

Мне раболепной лжи несносен сладкий яд,

70 Я незаслуженных не требую наград

И вовсе не хочу, бренча на льстивой лире,

Повсюду находить признанье в этом мире.

Абель, и ты, Трюден, и брат любимый твой,

Друзья с младенчества до сени гробовой,

С тех пор, как ментор нас допрашивал сурово

И всех наказывал, но не слыхал ни слова,

И брат мой, и Лебрен, подобья милых муз,

И ты, де Панж, вотще отвергший их союз, —

Вот тесный мой кружок, который, вечерами

80 Внимая мне, вершит над новыми стихами

Благожелательный, но беспощадный суд.

Хотел бы я всегда, куда ни занесут

Меня мои шаги