перед ней спиной к столу, чтобы случайно не встретиться с кем-нибудь взглядом. Скрывать свое прошлое стало моей второй натурой – так мне легче отделять его от того, что я представляю собой сейчас. Но эти новые сегодняшние события угрожают опрокинуть мою тщательно выстроенную жизнь прямо у меня на глазах. А это будет гораздо труднее скрыть. Кажется, будто все мои заботы, тревоги и страхи проступают прямо у меня на коже, словно недавно нанесенные татуировки, клеймящие меня и предупреждающие всех о моих невзгодах. Если все это выплывет наружу – если моя маленькая семья, мои друзья, коллеги и знакомые узнают о моем отце, – то меня тоже смешают с грязью. А если Оливию не найдут в целости и сохранности, все пальцы будут указывать в мою сторону.

– Ты в порядке, Джен? – спрашивает Марк, но я не оборачиваюсь – очень медленно наливаю кофе в свою кружку, растягивая этот процесс как можно дольше. Если я сейчас посмотрю на него, он сразу увидит обиду и разочарование на моем лице, а я не хочу устраивать сцен перед этим вкрадчивым и скользким как угорь Бреттом. Боже, и вправду очень надеюсь, что Марк не воспользуется его деловыми советами или деньгами – просто не могу себе представить, что мне придется видеться с ним на регулярной основе. То, как его челка спадает на один глаз, словно у какой-нибудь поп-звезды восьмидесятых – это лишь одна из вещей, которые меня в нем раздражают. Я мгновенно невзлюбила его еще в тот момент, когда нас представили друг другу, много лет назад. Возможно, я была слишком сурова в своих суждениях. Это было в основном из-за того, как его глаза скользнули по мне, слишком пристально остановившись на моем лице – как будто он сразу узнал меня. До сих пор помню ледяной озноб, пробежавший у меня по коже, когда он чуть позже сказал: «Был рад познакомиться с вами, Джейн… Ой, простите, я хотел сказать Джен». Его появление здесь именно сейчас, когда на порог мне подбрасывают мертвых животных, как минимум нервирует.

– Дженни? – снова произносит Марк.

– Да просто немного не выспалась, – бесстрастно отвечаю я, завороженно уставившись на облачка пара, поднимающиеся над моим кофе. Понимаю, что неизбежно придется присесть к ним, особенно когда за столом дети. Наконец сажусь и сразу же обращаюсь к Элле и Элфи, чтобы не быть втянутой в разговор с мужчинами. Когда возникает пауза, Бретт сразу же вмешивается, как будто только этого и ждал. Явно в нетерпении что-то до меня донести – или же, как я опасаюсь, заварить какую-то кашу.

– Простите, если мы вели себя немного шумно, когда вчера вернулись. Вы были так добры, что позволили мне остаться… Надеюсь, я ничем вас не стеснил.

Натянуто улыбаюсь ему и, прищурившись, отвечаю теми словами, которых, как я полагаю, от меня и ждут.

– Вовсе нет. Я ничего не слышала. Во сколько же вы завалились?

– О, вообще-то не слишком поздно. Где-то в половину одиннадцатого? – говорит Марк, бросая на Бретта взгляд, ясно говорящий: «Только попробуй с этим не согласиться!»

– Да, где-то так, я полагаю. Славный у вас тут кабак, Дженни.

Что-то в том, как он произносит мое имя, поднимает волоски у меня на затылке. Сама не пойму, что такого в Бретте, но я ему не доверяю.

Время, когда он нарисовался на нашем горизонте и пролез в нашу жизнь, выбрано крайне неудачно. Подстегиваю наш утренний распорядок, чтобы поскорей сбежать.

* * *

Когда подходим к школе, Элла крепко держит меня за руку. Это на нее не похоже, что заставляет меня задуматься, не говорят ли и тут чего-нибудь – чего-нибудь страшного касательно того, что происходит. Как бы мы ни думали, что способны защитить своих детей от любых ужасов, я не сомневаюсь, что и она, и, в меньшей степени, Элфи все-таки улавливают какие-то невысказанные сигналы – жесты, мимику, приглушенные шепотки вне пределов слышимости… Мне нельзя игнорировать ситуацию, надеясь, что она просто исчезнет или смешается с мрачной изнанкой деревенской жизни. У детей очень хорошо развита интуиция, особенно у Эллы.

– Тебя что-то беспокоит? – спрашиваю я, ласково сжимая ей руку.

Слышу, как Элла резко втягивает воздух, и, в свою очередь, тоже задерживаю дыхание.

– Изабелла не вернется, – говорит она. Голова у нее опущена, шаги медленные и неуверенные. Останавливаюсь и наклоняюсь к ней, выпустив при этом руку Элфи. Тот быстро говорит: «Пока, мам, до вечера», и спешит в сторону своего класса. Предполагаю, что он предпочел бы не участвовать ни в каких разговорах по душам.

– Почему ты так думаешь, милая?

Элла пожимает плечами.

– Это то, что сказала твоя учительница?

– Нет. Это то, что сказал мне Итан. – Она вздергивает подбородок, и ее глаза фокусируются на моих. – А он знает, потому что его мама так сказала.

Его мама – это Уиллоу. Тяжело вздыхаю. И почему же это меня ничуть не удивляет?

– О, моя дорогая девочка, я уверена, что Изабелла скоро вернется, как и ее мама. – Понимаю, что мне не следовало этого добавлять, поскольку если этого не произойдет, Элла припомнит мои слова, и это подорвет ее доверие ко мне.

– Нет, ты ошибаешься. – В ее глазах отражается проблеск страха – моего собственного страха. С трудом сглатываю.

– Почему ты думаешь, что я не права? – Ужас пробегает по моим венам. Я не уверена, что готова услышать ее ответ.

– Потому что ее мама умерла. – Элла отстраняется от меня, поворачивается и вдруг вприпрыжку мчится через игровую площадку, словно теперь, когда она поделилась этим со мной, непосильный груз свалился с ее души. Но ее слова оставляют у меня тяжелое чувство, как будто в живот мне вывалили кучу булыжников. Кровь горячо бросается мне в лицо, и я несусь к обычной толпе сплетниц. Врываюсь в их кружок и подступаю к Уиллоу.

– Что, черт возьми, ты наговорила своему сыну, Уиллоу? Ради всего святого, зачем было говорить ему, что Оливия мертва?

– Я бы попросила!.. Не надо вот так врываться сюда, как какая-то сумасшедшая, и орать на меня, – отзывается она, сверкая глазами. – В смысле, я, конечно, понимаю, что ты привыкла бросаться публичными обвинениями, но…

– Как прикажешь это понимать? – резко обрываю я ее, прежде чем до меня доходит, что именно она имеет в виду. Жар расползается вверх у меня по шее. Итак, люди все-таки в курсе моих столкновений с Оливией в прошлом году – возможно, они даже знают, что у Марка был с ней роман. Хотя никто еще не говорил мне этого в лицо. Натужно сглатываю, горло у меня