Клара убежала, не чуя под собой ног от восторга.Естественно, ни в какое кафе она не пошла, проглотила у метро скользкую сосискус клеклой булкой и потратила оставшиеся девятьсот девяносто два рубля наобновки. Купила в подземном переходе кофточку, брюки, ботинки, осталось даже нагубную помаду. Правда, на нее не хватило пятидесяти копеек, но добраяпродавщица махнула рукой:

— Забирай, потом принесешь!

Когда Клара, счастливая, словно побывала у Деда Мороза,вернулась домой, там уже сидел угрюмый Валерий.

— Собирайся, — велел Сергей Петрович.

— Куда? — разинула рот Клара.

— Вы переезжаете ко мне, — заявил дядя.

Жизнь разительно переменилась. Девочка получила свою комнатуи ворох одежды. Кузьминский осыпал племянницу дождем подарков и постоянно совалей деньги. Анну перевели в отдельную палату, приставили к ней медсестру. УКлары хватило ума не задать дяде вертевшийся у нее на языке вопрос: «Где живеттетя Маргарита?»

Потом она разобралась в ситуации, сообразила, чтоКузьминские фактически находятся в разводе.

После выписки Анна тоже поселилась у Кузьминского. СергейПетрович, естественно, мог купить большую квартиру и отселить тудародственников жены. Но он великолепно понимал, что беззаветно влюбленная всупруга Анна и пальцем не пошевелит, если Валерий затеет продажу новойквартиры. Они снова окажутся в коммуналке или вообще на улице. ПоэтомуКузьминский оставил их у себя. Анна одно время смущалась и заводила разговорына тему «Вот скоро поедем домой». Но Валерий был абсолютно всем доволен, аКлара ощущала себя счастливой. Единственной ложкой дегтя в бочке меда былаБелла. Двоюродная сестра с первого дня возненавидела Клару, она ревновала ее котцу и никогда не упускала момента пнуть невесть откуда взявшуюся родственницу,причем не всегда морально. Пару раз девочки подрались по-настоящему. Но потомСергей Петрович позвал их в кабинет и гневно отчитал.

— Вы родные люди, — внушал он девицам, —должны любить и уважать друг друга. Вот старшие умрут, вас в целом свете двоеостанется!

— Больно она мне нужна, — гаркнула Беллочка,трогая пальцем наливающийся под глазом синяк.

Клара тяжело дышала, глядя на дядю.

— Вы расстраиваете меня, — сказалКузьминский, — очень неприятно видеть ваши драки.

— Ничего, — вскинулась Белла, — потерпишь.Впрочем, если вытурить их, драк-то больше не будет. Сам себе геморрой приобрел!

Кузьминский побагровел, Кларочка быстро сказала:

— Хорошо, дядечка. Больше никогда не трону Беллу, я нехочу причинять тебе страдания.

— Спасибо, детка, — кивнул Сергей Петрович, —ты славный человечек!

— А я, значит, дерьмо! — взвилась Белла и,шарахнув дверью о косяк, вылетела в коридор.

С тех пор она еще больше пристает к сестре, вызывает ее наскандал, хамит. Клара сдерживается как может. Не надо думать, что она наступаетсебе на горло только из боязни потерять расположение богатого дядюшки. Нет, онане хочет доставлять страдания человеку, который вытащил их из нищеты, одел,обул, накормил, купил машины. Впрочем, для богатого Сергея Петровича подобныерасходы незаметны, но много ли вы знаете людей, даже очень обеспеченных,которые бескорыстно, никогда не намекая ни на какую благодарность, помогаютбедным родственникам?

— Я никогда бы не взяла у дяди деньги безспроса, — бубнила Клара, — а вот Валерий мог спереть на своикретинские опыты! Только десять тысяч под мою подушку небось Белла запихала!

— И где же она взяла, по-твоему, такую прорву денег?

Клара скривилась:

— Для нее это не проблема. У Сергея Петровича счет вSDM-банке, а у Белки кредитка имеется, VISA, она тратит сколько захочет! Сняладесять кусков, и вся печаль. Пошли на кухню, я пить хочу.

Мы вернулись в пищеблок, и Клара поставила чайник.

— Эй, Лариса, — заорала из коридора невесть откудавзявшаяся Белла, — давай обед вместе с ужином, жрать хочу.

Клара шарахнулась в сторону от плиты. В ту же секунду Беллавлетела в кухню. Я внимательно посмотрел на дочь Сергея Петровича. Шумная,бесцеремонная девица, не обремененная особым воспитанием. Внешне она кое-комуможет показаться соблазнительной. Высокая натуральная блондинка с голубымиглазами и крепко сбитой фигурой. Бюст у нее великоват для юной девушки.

Впрочем, если вы невзначай столкнетесь с ней на улице, топодумаете, что ей лет тридцать, не меньше. Беллу сильно старит, если подобноевыражение применимо к юной особе, обильный макияж. С парфюмом дурочка тожеперебарщивает, выливает на себя литры духов. Девочку постоянно окутываетудушливое облако из «Кензо», «Шикейдо» или «Шанель». Но издали она кажетсясимпатичной. Хотя лично мне никогда не нравились полноватые крикливые особы.Если бы пришлось выбирать между Кларой и Беллой, отдал бы предпочтение первой.

— Чего шепчетесь? — заорала Белла. — ГдеЛариска? Жрать хочу!

Клара подскочила и тенью прошмыгнула в коридор.

— Видал? — хмыкнула Беллочка. — Во, вежливая!Ни здрасте, ни до свиданья! Офигительное поведение!

— Ну ты тоже ее не поприветствовала, — вздохнул я.

— Между прочим, — нахалка уперла кулаки в крутыебока, — я тут хозяйка, и те, кого пустили сюда пожить из милости, обязаныпри виде меня вскакивать, кланяться и благодарить.

Вымолвив это, она подлетела к плите и принялась срыватькрышки с кастрюль. Я вздохнул. Очевидно, следовало сейчас прочитать ей лекцию,объяснить, что благородный человек никогда не попрекнет нищего куском хлеба,втолковать ей, что отец, приютив Клару, не перестал любить родную дочь, но я небуду заниматься воспитанием девицы.

— Ну тебе не долго ее терпеть осталось, — заявиля.

Белла выронила половник.

— Она заболела, да? Скоро умрет?

Надо же быть такой злюкой.

— Слава богу, нет, Клара здорова.

— Вот жалость-то, — с искренним сожалением вголосе заявила ласковая сестричка, — папа ее до конца жизни при себедержать будет, жалостливый очень, а Клавка пользуется и рыдает каждый день,несчастненькую из себя корчит!