— Конечно.

— Вы мне верите?

— В общем, да. Думаю, тебе их подложили.

— Но зачем? — шмыгнула носом Клара.

— Чтобы дядя заподозрил племянницу в воровстве и выгнализ дома. Кто-то в семье ненавидит тебя до такой степени, что готов на любуюподлость.

— Это Белла, — прошептала Клара, — а ещеВалерий.

— Родной отец? — изумился я.

— Он мне отчим, — пояснила Клара.

— А твой настоящий папа где?

Она пожала плечами:

— У меня его нет и не было. Я незаконнорожденная.

Последняя фраза прозвучала словно цитата из литературыдевятнадцатого века.

— В наше время, — приободрил ее я, — этопонятие устарело. Тысячи женщин во всем мире воспитывают детей без отцов, тебенечего стесняться. А давно Валерий женат на твоей маме?

— Двадцать один год, — сообщила Клара, отхлебываяводу.

— А сколько же тебе?

— Двадцать один.

— Что-то я не пойму…

— Ничего сложного, — вздохнула Клара, — когдаВалерий женился на маме, она была беременна от другого.

Она схватила бутылку «Новотерской». Я молча наблюдал, кактоненькая струйка воды наполняет стакан. Ей-богу, некоторые люди удивляют менядо глубины души. Если уж ты принял непростое решение жениться на женщине,которая носит под сердцем плод чужой любви, то будь благороден до конца. Зачемсообщать ребенку, что не являешься его биологическим отцом? Ведь ясно, что вподростковом возрасте получишь от падчерицы кучу проблем.

— Может, ты ошибаешься, — я осторожно продолжилразговор, — Валерий двадцать лет воспитывает тебя…

Клара горько усмехнулась:

— Он меня не замечает вообще, смотрит как на… на кошку.Впрочем, нет, с киской играют, ее гладят. Я для него словно программателевидения! Нет, опять не то сравнение, она ведь тоже нужна, правда, всегоодну неделю. Я вроде дурацкого подарка от богатого родственника. Принес онбедным племянникам железную метровую вазу. И вот теперь несчастные не знают,чего с ней сделать. Выбросить нельзя — дядя обидится, а дома держать неудобно.Вот и задвинули сувенир в угол, бегают мимо и не видят, только споткнутсяиногда. Я не брала деньги.

— Кларочка, — ласково сказал я, — пока СергейПетрович не узнает имени настоящего вора, он будет считать преступницей тебя.

Девушка угрюмо кивнула:

— Понятное дело.

— Значит, в твоих интересах помочь мне.

— В чем?

— Я должен найти того, кто совершил преступление.

Клара удивилась:

— Вы не секретарь?

— Секретарь, только хозяин поручил мне еще и это дело,в милицию он обращаться не хочет.

— Позора боится, — скривилась Клара, — а чемя-то помогу?

— Скажи, дружок, ты хорошо знаешь всех, кто сейчасживет в доме?

— Достаточно.

— Давай поговорим о них?

Клара оглянулась.

— Только не здесь, лучше у меня в комнате.

— Абсолютно с тобой согласен, — улыбнулся я, и мыпереместились в ее спальню.

Там царил жуткий кавардак. Я покачал головой и спросил:

— Всегда живешь в таком беспорядке?

Клара стащила с кресла кипу одежды, швырнула ее на постель,плюхнулась на освободившееся место и ответила:

— У меня обычно убрано, только постель не трогаю, всеравно перестелят. Это дядя все разбросал, остальные деньги искал.

— А что? — притворился я идиотом, — разве унего не десять тысяч украли? Какая же сумма исчезла?

— Фиг его знает, — отозвалась Клара, — он мнеее не назвал. Тряс за плечи и орал: «Живо верни, немедленно, отдавай все,дрянь». А потом принялся комнату громить, тумбочку сломал. И еще вот.

Ее глаза медленно наливались слезами. Дрожащими руками Клараподняла с ковра что-то блекло-розовое и показала мне. Это были останки плюшевойигрушки.

— Его звали Чуней, — тихо сказала Клара.

— Что это?

— Мой талисман, поросенок Чуня, — убитым голосомпробормотала Клара, — я его люблю. Он мой единственный друг! А дядясхватил его, голову оторвал, туловище растерзал… Нет моего Чуни, умер.

Господи, да она совсем ребенок! Несчастный, не любимый ниматерью, ни отчимом, ненавидимый двоюродной сестрой. Поросенок Чуня был ейвместо друга. Ну зачем Сергей Петрович уничтожил игрушку? Ясное дело, что в нейне могло быть спрятано более ста тысяч долларов! Вот уж не ожидал отКузьминского такой жестокости.

Боясь, что у Клары опять начнется истерика, я вырвал из еерук останки Чуни.

— Давай сюда!

— Зачем? — Она попробовала слабо сопротивляться.

— Отдам в починку, твоего Чуню сошьют заново.

— Не получится, — всхлипнула она.

— Моя мама, — лихо соврал я, — замечательнаярукодельница, что хочешь из кусочков соберет.

— Правда? — с надеждой воскликнула Клара. —Думаете, получится?

Я кивнул:

— Обязательно.

Надеюсь, бедняжка никогда не узнает, что Николетта за всюсвою некороткую жизнь не научилась даже пришивать пуговицы.

— Успокойся, детка, — произнес я, — ирасскажи мне сначала про Валерия. Где работает, кем… Почему вы живете здесь?

Клара, слегка успокоившись, откинулась в кресле и началаговорить.

Валерий работает в НИИ, связанном с космосом. До недавнеговремени он был засекречен и именовался «почтовый ящик». Но как только сталоясно, что у нашей страны нет больше внешних врагов, кроме международноготерроризма, институт рассекретили. Клара даже сумела правильно произнести егоназвание «КосмосНИИпромлетмаш». Я бы ни за что не запомнил стольтруднопроизносимое слово. Впрочем, еще менее благозвучной была фамилия Валерия— Анджабрамаидзе.

— У него в роду имелись грузины? — удивился я.

Внешне Валерий совсем не похож на «лицо кавказскойнациональности».