– Моя самоучаем…

– Это я понял, а как насчёт окошка?

Робот на мгновенье задумался, потом засеменив стальными лапками, исчез из поля зрения. Вот, блин, трепло, господи, какого барахла только нет во Вселенной. Но оказалось, что возмущался я зря, нанитоид вернулся, таща за собой изуродованного дроида. Держась одной конечностью за обзорное окно, остальными он стал проделывать манипуляции с дроидом. Движения лапок поначалу были медленными, но постепенно ускорялись, через минуту от их мельтешения рябило в глазах. Вскоре дроид был как новенький, обе его клешни выглядели совершенно целыми, даже вмятин на корпусе не осталось.

Только я просил не дроида ремонтировать, мне надо срочно заделать окно, кстати, дышать становилось всё труднее, сказывалась нехватка кислорода.

– Эй, железяки! – выкрикнул я, тыча пальцем в растущую трещину. – Вы окошко почините или нет?!

Эти двое посмотрели на меня, как на идиота, потом отвернулись и принялись совещаться. Я не понимал ни черта. Потому что разговор двух роботов вёлся на какой-то тарабарщине, сравнить которую можно разве со смесью китайского языка с работающим перфоратором. Наконец, планёрка закончилась, и дроид приступил к ремонту. Он приставил указательный палец к окну, из пальца возник плазменный луч, которым робот принялся заплавлять трещину. Я вздохнул с облегчением, глянул на нанитоида, тот расположился рядом с подопечным и наблюдал за его действиями. Руководил.

– Помочь не хочешь? – я указал на дроида.

– Моя нанитоид! – напомнил мне артефакт, я кивнул, да на здоровье, лишь бы дело шло, а уж припахал он кого, или самолично всё сделал, дело двадцатое.

В конце концов, космической штучке надоело торчать без дела, он куда-то свалил, из глубин звездолёта стали доноситься режущие, стучащие, сверлящие и ещё бог знает какие звуки. Я с удовлетворением отмечал, как улучшается стойкость корпуса, латается трюм, чинится генератор оружия.

На меня вдруг накатила жуткая усталость. Предоставив двум роботам приводить судно в порядок самостоятельно, я уснул. Очнулся от стука, открыл глаза: в абсолютно гладкое обзорное окно стучал клешнёй самообучающийся и самосовершенствующийся артефакт.

– Моя нанитоид! – на случай, если я вдруг забыл, подсказал он.

– Помню, – потягиваясь, зевнул я.

– Я самоучающ… – снова не справился с определением техник. Конечно, это вам не гайки крутить, тут великий и могучий.

– Слушай, ты лучше говори «самоучка», – подсказал я, – так и тебе проще, и у меня не будет разрываться сердце, глядя на твои мучения.

– Моя нанитоид! – всё ещё самоуверенно, но уже не так твёрдо, повторил робот.

– Ну-ну, дальше, – подбодрил его я.

– Самоучка и самоверш…, саморшев…

Тьфу ты, пропасть.

– «Монтёр!»

Робот посмотрел на меня с недоверием, потом, ударив клешнёй в грудь, сообщил:

– Моя нанитоид!

– Иди в жопу! – не выдержал я, и робот тут же исчез с обзорного окна.

Что ж это я, вспыльчивый стал какой-то, нервный. Обидел зря штучку, а ведь она привела корабль в порядок. Я внимательно осмотрел панель управления: все системы, включая оружие, были в норме и функционировали без сбоев.

По идее можно трогаться в путь, но было как-то не по себе, на корабле что-то было явно не так, я чувствовал. До слуха донёсся глухой звук, будто что-то свалилось. Наверное, нанитоид что-то недочинил… Я замер от обрушившейся на меня догадки, взглянул на панель управления – ни нанитоид ни дроид не проявляли никакой активности. Тогда что это за шум? Страх холодной змеёй вполз под комбинезон.

Может, позвать нанитоида, пусть сходит, посмотрит. Но выслушивать больше «Моя нанитоид» не было никакого желания, да и вряд ли он годится для шпионской работы. Придётся идти самому. Звуки раздавались со стороны склада, где хранился провиант. Его запасы были довольно скудными, но самое необходимое имелось. Для поддержания ассортимента ежедневно со счёта списывалась незначительная сумма, если же хотелось чего-нибудь вкусненького требовалось платить дополнительно. Из деликатесов в заначке имелась бутылка виски, две банки крабов и сервелат. Их я приберегал для особого случая, обходясь обычным меню. Но сейчас думать о еде не хотелось, все мысли занимал загадочный шум.

Я приблизился к складу, прислушался. До слуха донёсся слабый шорох, звук явно шёл изнутри. Собравшись с духом, я рванул дверь.

– Стоять! Стреляю без предупреждения! – для убедительности я сложил пальцы пистолетом, – в случае сопротивления у меня есть приказ живыми не брать!

Передо мной, перестав от испуга жевать, стоял Квинкер. В одной руке он держал колбасу, в другой – банку с крабами, третья сжимала виски, остальные три держались за сердце.

– Ты что, дурак? – видя, что в него целятся не из пистолета, а всего лишь из пальца, квакнул он. – Я ж чуть не подавился!

– Ты что тут делаешь? – спросил я, когда отошёл от первого впечатления.

– Ем, не видишь?

– Это моя колбаса, – я указал на жалкие останки и тут же пожалел о сказанном. У Квинкера сделался такой несчастный вид, что я почувствовал себя разбойником, отбирающим у голодного ребёнка последнюю корку.

– Эх ты, зажал кусок хлеба, – шмыгнул жабоид, скосив глаза на почти порожнюю банку с крабами, – и кому? Другу, умирающему от голода…

Вообще-то, Квинкер слабо смахивал на голодающего. За то время, пока мы не виделись, он прибавил в весе и округлился. Собственно, это понятно, когда мало двигаешься и много жрёшь, так оно и бывает.

– Хоть виски немного оставь, – вздохнув, я указал на почти пустую бутыль.

– Тебе нельзя, – квакнул таксист, – ты за рулём, – и демонстративно, а может, опасаясь, что отберут силой, влил остатки в себя.

Я с трудом подавил желание врезать по наглой зелёной морде, но сдержался, потому что в душе был рад появлению пенальца. Всё-таки в одиночку таскаться по космосу занятие довольно тоскливое, а так можно хоть с кем-то переброситься парой слов. Хотя общение с нанитоидом и с пенальцем может здорово отразиться на психике. Но тут уж ничего не поделаешь, приходится иметь дело с теми, кто есть.

– Чего уставился? – прервал мои размышления Квинкер, отбросив в сторону бесполезную тару.

– Да вот думаю, как ты попал на корабль?

– Подумаешь, сложности. Да я космопорт как свои шесть рук знаю, я не то что в твою кастрюлю, на секретный корабль пробраться могу.

«Кастрюлю» я проглотил, а вот секретный корабль меня заинтересовал.

– Ну-ка, ну-ка, что за кораблик?

– Да хрен его знает, – признался жабоид, – стоит на отшибе, летает редко, охрана офигенная, кто и чем на нём занимается – никто ничего не знает.

Так, надо при случае выяснить, что за тайные звездолёты, может, и пригодится когда.