– Дрон! – позвал я, тот обернулся. – Есть тут какое-нибудь пособие, ну, чтоб подучить материальную часть.

Сто раз зарекался изъясняться мудрёными фразами, Дрон завис. На помощь пришёл Квинкер.

– Генералу, – он кивнул на меня, – нужна книжка, где написано как стрелять, тормоз!

Нет, таксист плохо кончит. Дрон посмотрел на пенальца, как смотрит палач на свою жертву, перед тем как отрубить голову. Хотя, надо отдать Квинкеру должное, мысль до мардака ему донести удалось. Лейтенант набил на компьютере пару строчек, на экране вместо разбитой на сектора местности запестрел текст. Я углубился в изучение.

Так, обучение солдат стрельбе из зениток, канонирское искусство, кольцевой огонь, – это нафиг не нужно, – разметка по Гаусу, – я быстро переходил от одного параграфа к другому, – ага, вот: «Плазмотанки». Устойчивость, характеристики, перемещение относительно разметки Гауса. Как раз то, что нужно.

«Двигаясь со скоростью пятнадцать-двадцать километров в час, танк за время полёта снарядов не продвинется ни на один квадрат. Со скоростью пятьдесят-семьдесят танк переместится на одну клетку. Со скоростью сто десять-сто тридцать – на два квадрата, сто семьдесят-сто восемьдесят – на три». Ни хрена себе танки, с такой скоростью на них спокойно можно в Формуле-1 гонять, отстреливая по пути конкурентов.

Так, что ещё полезного в этом талмуде? «Метеорология и её влияние на траекторию снарядов». Интересно! Я принялся читать: «Скорость ветра существенно влияет на траекторию снарядов, отклоняя её в направлении ветра. Согласно экспериментам и вычислениям, произведённым… – я пролистал дальше, пропустив лишние сведения, – … при помощи следующей таблицы:

1. При скорости ветра 10–20 километров в час отклонение незначительное, снаряды не сносит.

2. 40–60 км/ч снаряды снесёт на один квадрат.

3. 90-100 км/ч – на два квадрата.

4. 100 км/ч и более – неподтверждённые данные.

Я мысленно хмыкнул, чего там подтверждать, при скорости более ста танки попросту сдует.

Итак, – я потянулся на стуле, – картинка более или менее ясная: смотришь, где враг, применяешь вводные данные и устраиваешь маленький апокалипсис в отдельно взятом квадрате. Правда, следует эффективно расходовать снаряды, их количество ограничено. Я решил про себя так: если у врага тридцать или около того танков, заряжать мортиры буду умеренно, если больше, тогда уж на полную катушку.

Я вернул компьютер в режим наблюдения и замер, открыв рот: красная точка, обозначающая врага, наползала на цитадель. Тут же раздался страшный грохот, с потолка посыпалась штукатурка.

– Дрон! Что, твою мать, происходит?!

– Несколько танков, разрушив энергетический щит, ворвались в цитадель!

– Прорыв ликвидировать немедленно! – я врезал кулаком по столу. – Использовать все лазерные зенитки! И Дрон, какого чёрта вы трётесь тут, в бункере? А ну быстро наверх, и чтобы через пять минут я ни о каких танках не слышал!

Глядя в спину рванувшему к выходу лейтенанту, я думал о том, что если бы день назад мне сказали, что буду гонять здесь мардаков, я счёл бы говорившего сумасшедшим.

– Ты как Гульгабхер из кино про войну, – подал голос Квинкер, – тот тоже ни хрена ни смыслил, зато командовал, – бывший таксист изобразил рукой жест, обозначавший крайнюю степень дилетантизма.

– Молчал бы, – парировал я, – кто лупил в белый свет как в копеечку?

– Я, между прочим, от чистого сердца!

Я хотел возразить, что от чистого сердца стрелять аморально, но не успел: в дверь ворвался Дрон. Грязный, в разодранной форме и возбуждённый.

– Сэр! – рыкнул он, едва живые светильники на стенах завибрировали. – Ваше приказание выполнено, все танки уничтожены! – я прислушался, действительно, звуков выстрелов или другого шума, свидетельствующего о схватке, слышно не было. – Наши потери, – продолжал рапорт Дрон, – семь погибших и пять раненых.

– Благодарю за службу! – я похлопал лейтенанта по плечу. – Раненых поместить в лазарет, убитых похоронить с почестями! – я чувствовал, что во мне пропал военачальник. – Кстати, защитный зонд, что с ним?

– Я распорядился, им занимаются.

– Молодец! Буду ходатайствовать о награждении орденом и о присвоении внеочередного звания.

– Посмертно! – донеслось из угла.

В этот момент снова завыла сирена. Глянув на экран, я понял, в чём дело: неугомонные повстанцы двинули на нас новую партию танков. Вообще, непонятна эта дебильная тактика атаковать порционно. Ведь последнему идиоту ясно, что чем разрозненней войска, тем проще с ними бороться. Взяли бы и двинули всю имеющуюся у них армаду, и через час от цитадели осталась бы куча дымящихся камушков. А так, у нас есть все шансы выстоять, во всяком случае, верить в это хотелось.

– Позиция врага D3 по Гауссу, – сирену сменил металлический голос, доносившийся из компьютера, – движется на юго-восток со скоростью 63 км/ч, количество машин 25, направление ветра: юго-восток, скорость ветра 25 км/ч.

Я поднял руку, призывая присутствующих не отвлекать, и углубился в расчёты. Значит, если танк едет 63 км/ч, то за время полёта снарядов он сместится, – я сверился с таблицей, – на один сектор по диагонали, то есть в Е4. Скорость ветра слабая, её можно не учитывать, получается колонна останется в том же квадрате Е4. Вроде всё, можно стрелять.

Выбрал на мониторе умеренное количество снарядов, отметил сектор Е4, и нажал «Enter». Раздались глухие залпы и свист уходящего в небо боезапаса, в рубке воцарилась напряжённая тишина, я впился глазами в компьютер. Вскоре там, где пульсировала красная точка, возникли черные всполохи, изображающие взрывы.

– Снаряды попали в квадрат Е4, – послышался металлический голос, – противник полностью уничтожен.

Я облегчённо вздохнул, оглянулся на подопечных, у Квинкера было скептическое выражение лица, у Дрона – восхищённое.

– Лейтенант! – обратился я к мардаку. – У тебя горло промочить нечем?

Дрон полез в полуразвалившийся шкафчик, – я его раньше и не замечал, настолько своей серостью он сливался со стенкой, – погромыхал там, наконец, выудил мутный бутыль с сомнительной жидкостью.

– Вот, бронский чай, – он протянул мне посудину.

– Когда начальник говорит промочить горло, – решил просветить его Квинкер, – он имеет ввиду виски, а не какой-то там чай.

– Не слушай его, – обратился я к смутившемуся Дрону, – сам на службе не пью и другим не советую. Дай сюда, – я протянул руку.

– Но… – попытался что-то сказать лейтенант.

– Разговорчики! – оборвал его я и сделал большой глоток.

Ощущение, будто сожрал колючую проволоку, горло обожгло, желудок резануло словно ножом, я закашлялся. Сквозь спазм всё же смог указать себе за спину, намекая, чтобы похлопали. Мардак, чувствуя за собой вину, кинулся исправлять положение. Правда, не рассчитал сил. Через мгновение от могучего хлопка по спине я растянулся на грязном полу рубки. Очнулся от мерзкой вони, это лейтенант, поднеся к моему лицу пахучую тряпку, продолжал приводить меня в чувство. Я понял, что если вот прям сейчас не поднимусь, эта мардакская орясина залечит меня окончательно.