– Надо бы содрать с тебя неустойку, но, принимая во внимание мою природную скромность и бескорыстность, ограничусь пятерным тарифом, утроенным на двойной коэффициент плюс комиссионные за моральный ущерб.

Таксист! Усохни моя душенька таксист! Живой и невредимый! Я вскочил и, не веря глазам, принялся ощупывать жабоида.

– Эй-эй, поаккуратней, – отмахиваясь четырьмя руками, квакал таксист, – я не ханжа, но если у тебя плохо с ориентацией, надо ж предупреждать!

– Ты как живой? – ущипнув напоследок за зелёный живот, спросил я.

– Капсула! – пояснил пеналец, указав за спину. Я присмотрелся, возле берега покачивася сигарообразный предмет.

– И ты вот на этом… – я указал на посудину.

– Ну да, ты выпрыгнул, а я катапультировался.

Я нахмурился, вот, значит, как. Оказывается, аквалёт оснащён средствами безопасности, только рассчитаны они на водителя, а вот на пассажиров – не рассчитаны. Нечего сказать, хорошенький сервис, просто пять звёзд! Вот выберемся, обязательно пожалуюсь в их профсоюз, подробно опишу, как обходятся с клиентами!

– И как же ты теперь без…

– Без драндулета этого? – ухмыльнулся жабоид. – Туда ему и дорога, – он беспечно махнул двумя лапами. Не понимаешь? – заметив на моём лице недоумение, спросил прохиндей. – Страховка! – воздел он зелёный палец.

Ах вот оно что, старый рыдван был застрахован, и теперь этот жук жаждет получить компенсацию.

– Кстати, ты должен подписать свидетельский протокол, – сообщил он. Я снова кивнул, после того, как таксист меня спас, я готов подписаться в чём угодно. Хоть в том, что он – принц датский.

Между тем совсем стемнело, раздалось отчётливое шипение, один в один повторявшее шипение страшного паука, которого я закормил дурью.

– Ты слышал? – я посмотрел на таксиста.

– Н-да, – ответил тот полушёпотом, – лучше поскорей смыться.

– Смыться? На чём?

– За мной! – буркнул на бегу пеналец, я поспешил следом.

Капсула, о которой говорил жабоид, представляла из себя прозрачный цилиндр, настолько узкий, что уместиться в нём мог только один.

– Лезь! – велел таксист, я послушался, кое-как пристроившись на дне.

– А ты? – я едва смог повернуть шею, мешала панель с кнопками и маленьким рычажком.

– Я тоже, – квакнул жабоид.

Ужасная догадка только начала оформляться в моём мозгу, как это земноводное недоразумение плюхнулось мне на спину и захлопнуло крышку цилиндра. Зелёные лапки пробежались по кнопкам, тронули рычажок, цилиндр сорвался с места в тот самый момент, когда паучьи когти царапнули по обшивке.

Я едва мог дышать, не только от того, что меня придавили, запах от пенальца напоминал запах нестиранного носка, который уже может стоять самостоятельно, без чьей-либо помощи. Странно, но раньше я подобных ароматов не ощущал, вероятно, пенальцы пахнут только когда испытывают стресс.

– Послушай! – прохрипел я. – Как тебя звать?

– Квинкер! – квакнули над ухом, жабоид расположился брюхом на моей спине. Мало того, что мне было тесно, подобное положение казалось унизительным и давило на самолюбие. Впрочем, не мне привередничать, меня ведь снова спасли. Поэтому вместо того, чтобы возмущаться, я просто спросил:

– Далеко ехать?

– Если снова не нападут, часа полтора.

О господи, нет! Лучше бы меня утопил Винц. Или прикончил мардак, это было бы гораздо гуманнее.

Не знаю, как мне удалось выдержать, но наступил долгожданный момент, когда мы причалили. Послышался скрип крышки, таксист освободил мою спину, которая онемела и не чувствовала практически ничего. Кое-как я смог выбраться из капсулы, голова гудела, ноги ныли. Зато моё обоняние наслаждалось запахами, отличными от того, что ему пришлось пережить за последнее время. Я снова глянул на капсулу и не мог поверить, что там могли разместиться двое.

– Ты как?! – меня хлопнули по плечу. Я обернулся, Квинкер улыбался как ни в чём ни бывало. Вероятно, его наш совместный вояж не особенно утомил.

– Спасибо, хреново, – честно признался я, потирая затёкшую шею.

– Тогда пошли! – пеналец махнул зелёной лапой.

– Куда?

– Туда, откуда мы улетели!

Только сейчас я смог рассмотреть местность. Мы стояли на краю болота, кроме аварийной капсулы, возле берега покачивались ещё пару утлых судёнышек. Чуть поодаль виднелось гигантское сооружение, в котором я узнал космопорт, тот самый, куда я причалил на звездолёте.

– Слушай, мне бы переодеться, – я оттянул комбинезон, демонстрируя его плачевное состояние, – и помыться бы не мешало.

– Не вопрос! – кивнул таксист-пулемётчик и направился к одноэтажному строению, расположенному неподалёку.

Войдя внутрь, я обомлел: мы очутились на галерее, где в один ряд выстроились с десяток гудящих и мигающих агрегатов. Под галереей располагался бассейн, как ни странно с чистой водой, что-то я раньше у местных любви к прозрачному не наблюдал. Навстречу вышла дородная пеналка с улыбкой змеи перед ужином.

– Что желаете? – грудным басом поинтересовалась она.

– Вот его, – Квинкер вытолкнул меня вперёд, – почистить, помыть.

– Гладить надо? – поинтересовалась приёмщица.

Я хотел уточнить, что имеется ввиду, мой костюм или непосредственно я, но не успел: никем не уполномоченный земноводный меня опередил.

– И сушить тоже, – добавил он, на что приёмщица отреагировала мгновенно, озвучив цену на услуги. Она, то есть цена, составила ни много ни мало двадцать кредитов, пришлось отсчитать свои кровные.

Ничто не вдохновляет так, как предоплата: за меня взялись с резвостью, какой я от пышной пеналки не ожидал. Она, ничуть не смущаясь, стянула с меня одежду, всю, до последней тряпочки, и швырнула её к одному из агрегатов. От того отделился контейнер, самостоятельно запихал в себя комбинезон и обратно въехал в машину, как я уже догадался, стиральную.

Голый, ошарашенный сервисом и поражённый его беспардонностью, я был препровождён в небольшой отсек, там под мои отчаянные протесты меня усадили на огромную скамью. Пеналка сбросила с себя хламиду и исподнее, представ передо мной в своём естественном, не скрывающем ничего, состоянии.

Я зажмурился, но домогаться моей персоны никто не собирался, меня просто мыли. Причём очень тщательно и скрупулёзно, не забывая про особенности мужской анатомии и гигиены. Надо сказать, делалось всё на высоком профессиональном уровне, вероятно, поэтому первоначальное смущение вскоре сменилось расслабленностью, которое постепенно переросло в удовольствие. От помывки, а не от того, о чём мог кто-то подумать.

После моечной я поплескался в бассейне, затем меня высушили фигнёй, похожей на фен, и даже одели в мой собственный чистый и выглаженный комбинезон. Несколько смазало впечатление сбрызгивание из мелкого флакончика, и теперь от меня веяло тиной. Но это уже издержки обслуживания.