— Это крупная сумма, — зачем-то заметил Гильермо. — Да?Любые коды, дающие игроку неуязвимость или полный арсенал и снаряжение, будутвскрыты, когда речь идёт о полумиллионе. Любые служебные каналы — найдены ииспользованы. Нам пришлось бы выплачивать призовые суммы часто… точнее — невыплачивать никогда.

— А как же работают ваши дайверы?

— Они предварительно прошли «Лабиринт». У них имеются записина всех уровнях, во всех опасных местах. Пара минут — и они там, где надо.

Хорошее начало.

— Сколько времени уходит на прохождение к тридцать третьемууровню?

— От двадцати пяти часов — и до бесконечности.

На что, собственно говоря, рассчитывал человек без лица?Если за сутки дайверы «Лабиринта» не сумеют вытащить Неудачника, то его вообщеневозможно спасти…

Гильермо молчит, наблюдая за мной.

— По крайней мере, я могу получить карты уровней? —спрашиваю я. — Полные карты?

— Нет. Полных карт не существует. «Лабиринт» меняетсяпостоянно и самостоятельно. Ведь это не фильм, не книга, Стрелок. Это целыймир, мир чудес! А чудо не может быть неизменным.

Портал, через который «Лабиринт» сообщается с остальнойглубиной, красив. Это исполинская, уходящая в небо арка из чёрного мрамора. Поней скользят сиреневые искры, а от камня идёт неприятный низкий гул,перемежающийся тяжёлыми, нечеловеческими вздохами. Проем арки заполненклубящимся алым туманом.

И в этот туман медленно, как загипнотизированные, идут люди.Нескончаемый поток. Может быть, и не все из них — настоящие, часть простосоздана сисопами «Лабиринта» для большей торжественности. Но всё равно —эффектно.

Вливаюсь в общий поток.

— Эй…

Идущий рядом паренёк трогает меня за плечо.

— Как тебя звать?

— Стрелок.

— Я — Алекс.

— Очень приятно… — отворачиваюсь. Но паренёк не отстаёт.

— Ты на первый уровень?

— Да.

— Пошли вместе? Гораздо проще, честное слово!

Оглядываю его. Внешность явно штучной работы, манерынагловатые, но уверенные.

— Первые пять-шесть этапов пройдём в паре, — продолжаетпарень. — Они простые, но легче будет втянуться. А дальше, если хочешь, разбежимся.Ну?

— Ладно.

Хлопаем по рукам, идём рядом. Кровавый туман обволакивает,уже ничего не видно. С неба доносится голос:

— Режим?

— Парный вход! — говорит Алекс. — Алекс и Стрелок!

— Парный вход, — повторяю я. — Стрелок и Алекс!

Туман слегка рассеивается. Мы стоим у дрезины, водружённойна ржавые рельсы. На дрезине валяются два комбинезона, шлем-маски, двапистолета. Все наши попутчики куда-то исчезли. Проверяем обоймы, переодеваемся.

— У вокзала будет засада, это непременно, — бормочет Алекс.— Расслабляться нельзя… Ты откуда, Стрелок?

— От мамы с папой.

Больше вопросов не возникает. Встаём на дрезину, начинаемкачать рычаг. Старая колымага быстро ускоряется, едем сквозь рассеивающийсятуман.

— Стрелок, ты что, Кинга любишь?

— С чего это?

— Ну, прозвище… или просто стреляешь хорошо?

— Увидишь.

Мы выезжаем из тумана. Дорога идёт по осыпающейся насыпи,впереди — обгоревшее, как рейхстаг после штурма, здание вокзала. Похожестьусиливает развевающийся на куполе красный флаг. То ли деталь антуража — многиезападники до сих пор сводят счёты с коммунизмом, то ли наоборот, кто-то избольшевиков решил отметить годовщину революции. Скорее, последнее, через тридня — седьмое ноября.

— Сейчас смотри внимательно, готовься, — говорит Алекс из-заспины. — Засада непременно будет. Понимаешь, лишняя обойма всем нужна…

— Понимаю, — говорю я, поворачиваясь. Стреляю два раза, инаведённый уже пистолет падает из руки моего недолгого союзника. Наклоняюсь кнему. Алекс глотает ртом воздух, бессмысленно глядя на меня. Программа даёт емуещё секунд пять, чтобы осознать своё поражение. — Кинга, впрочем, я тоже люблю,— сообщаю я, поднимая его пистолет.

Вот и всё. Был у меня пистолет и восемь патронов, стало двапистолета и четырнадцать патронов.

Перекидываю тело через бортик дрезины, под насыпь, на грудутаких же тел. Это я там должен был оказаться, по плану Алекса.

— Я в «Дизматч» играл, когда ты ещё до клавиатуры недотягивался, — беззлобно говорю я вслед. Тело истлеет быстро, часов за шесть.Так уж устроено. Иначе всё пространство «Лабиринта» было бы завалено костями.

Вокзал приближается. Смотрю на него, пытаясь понять, какиеизменения произошли с прошлого раза. Кажется, не было вон той башенки в правомкрыле.

Дрезина проезжает мимо застывшего поезда, новенького ичистого, с сидящими у окошек людьми. Тела людей покрыты сероватым налётом. Этопоезд беженцев, который пришельцы сожгли при попытке покинуть Сумеречный Город.Смотрю на чинно рассевшихся вдоль окошек беженцев. Да. Ламеры вы, дорогиесоздатели «Лабиринта». Не знаете, что такое настоящая эвакуация и настоящиебеженцы.

Перепрыгиваю через бортик, скатываюсь под насыпь. До вокзалапусть доезжают самоуверенные новички. Я лучше ножками… потихоньку.

Так оно надёжнее будет.

Первый этап простой по определению. Он должен быть таким,чтобы новички втянулись в игру, поверили в свои силы… чтобы пришли ещё и ещёраз. Я подхожу к вокзалу со стороны левого крыла, быстро проверяю ряд памятныхтайников — в канализационном люке, в трансформаторной будке и в кабинеперевёрнутого, валяющегося поперёк путей локомотива. В канализации — пусто, втрансформаторной будке нахожу две обоймы, в локомотиве — завёрнутый впрозрачную плёнку сэндвич. Ни людей, ни монстров пока нет, и это настораживает.

Приближаюсь к одному из боковых входов в здание. Секундустою перед выбитой дверью, потом резко бросаюсь в него.

Ага.

На меня кидаются два мутанта — мелких, человекообразныхдемона. Они обросли какой-то зелёной мшистой гадостью, в узловатыхгипертрофированных лапах — винтовки. На лице одного сохранились строгие,«профессорские» очки.

Расстреливаю мутантов в упор, они даже не успевают открытьогонь. Меняю обоймы, подхожу к телам. Их винтовки разбиты пулями. Жаль. Спистолетом далеко не уйдёшь.