угнетали, а работа на общественных началах с трудными детьми напоминала лишь о том, насколько неприспособленным я оказался в воспитании своего же брата. Куда бы я ни пошел, сопереживание имело синтетический привкус фальши. Как глазурь на торте – слишком сладкая, слишком красочная, слишком совершенная.

Чарли – единственная, с кем я познакомился после смерти Келлана, так ужасно скорбела. Она дергала ногой, испытывала угрызения совести и впадала в истерику, но была настоящей, уязвимой и поглощенной тем, что с ней случилось.

В какой-то момент ее стала бить крупная дрожь. Я понял, что она замерзла, и пошел вперед, прижав спиной к зданию. Сверху нас укрывал балкон, и дождь больше не хлестал в лицо.

– Я вызову тебе такси.

Она выхватила у меня из рук пальто, отводя взгляд.

– Спасибо.

– Я верю тебе, когда ты говоришь, что вы не были вместе.

Не совсем.

Она повернула голову в мою сторону. Услышав эти слова, Чарли не обрадовалась и не почувствовала облегчение.

– Как скажешь, Тейт.

Я заказал такси по телефону, затем сунул устройство в задний карман.

– Что это за пенни?

– Когда мне было плохо, моя сестра обычно бросала в мою сторону пенни и говорила: «Пенни за твои мысли». Это вроде как ко мне привязалось. Когда мне плохо, я играю с пенни. И подсадила на это Келлана. Думаю, ему это нравилось. Мы установили правило, что всякий раз, когда я бросала ему пенни, он должен был довериться мне. Это было практично.

Я уставился на нее. Промокнув под дождем, она выглядела прехорошенькой. Нос и щеки усыпаны веснушками. Пухлые губы. Я задавался вопросом, почему Келлан не подкатил к ней. В шестнадцать лет я бы в считаные секунды набросился на Шарлотту Ричардс.

Самое подходящее время для таких мыслей, придурок.

– Ты скучаешь по нему, – сказал я. Тупая боль в моем сердце усилилась.

– Да, – она закатила глаза – лишь для того, чтобы подавить очередную волну слез. Кончик носа у нее порозовел. – Ты такой придурок. Неудивительно, что ты эксперт по тому, как забацать детей, – она покачала головой. Шарлотта странная – и я пока не уверен, привлекала она этим или раздражала.

Я не стал извиняться.

– Да.

– Но ты не можешь вести себя так со мной, – предупредила она. – Я этого не потерплю.

– Хорошо.

Это обещание далось мне легко.

Не то чтобы я собирался с ней встречаться.

Мне в голову пришла идея. Ужасная идея. Отличная идея. Смелая идея. Идея, которая могла бы приблизить меня на шаг к тому, чтобы избавиться от проклятого дома, который я ненавидел с того дня, как купил его. И по умолчанию – избавила бы от присутствия Терри на моем диване.

– Была когда-нибудь в его комнате? – спросил я.

Она покачала головой.

– Мы были не настолько близки.

Я впервые поверил ей с тех пор, как она сказала, что они не трахались. Им сложновато было бы переспать, если они даже не бывали друг у друга в гостях. Мне почему-то стало легче. От мысли, что Келлан мог быть убит горем из-за какой-то цыпочки, становилось не по себе.

– А готова увидеть ее сейчас?

– Хочешь сказать, прямо сейчас?

– В ближайшее время. Мне нужно навести там порядок. Туда никто не заходил четыре года, и думаю, что, возможно, пришло время. Но мне нужна помощь.

– Чтобы убраться?

– Чтобы переступить ее порог.

Она погрузилась в задумчивое молчание.

– И что? Что скажешь? – я наблюдал за ней, ожидая реакции. Какого-то знака, символизирующего принятие решения.

Подъехало ее такси. Фары мигнули, ослепив нас. Мы прищурились друг на друга. Черт возьми, Чарли явно не торопилась с принятием решения.

– Я заплачу тебе, – не выдержал я.

– Я сделаю это бесплатно, – решительно сказала она, затем нахмурилась. – На самом деле, я сделаю это за экземпляр «Несовершенств» в мягкой обложке с автографом автора.

– Терри – придурок. Ты сама так сказала.

Да, Тейт, в вопросах обаяния тебе нет равных.

– Мне все равно, какой он. Он сумел написать офигенную книгу. Если бы я бойкотировала всех ублюдков из моего творческого меню, то изголодалась бы по фильмам, книгам и песням.

Я понимал, что она знала, как я ненавижу своего донора спермы, поэтому пришел к выводу, что Чарли сделала это по той же причине, по которой сытые кошки охотятся на мышей. Ради азарта.

– Я с ним не разговариваю.

Такси снова ослепило нас фарами. У водителя кончалось терпение. Я не сдвинулся с места.

Она мило мне улыбнулась.

– Похоже, ты вот-вот это сделаешь.

Я уставился на нее с тихой ненавистью. Мне все равно пришлось бы встретиться с этим идиотом лицом к лицу, поскольку он собирался со мной жить.

– Хорошо.

Дерьмо.

Она подбежала к такси, рывком открыв пассажирскую дверь. На мгновение Чарли замерла, повернув голову в мою сторону.

– У меня нет твоего номера! – крикнула она сквозь дождь.

– Мы не обмениваемся телефонными номерами. Ты знаешь правила, – я чувствовал себя саженцем, живым, но неподвижным.

Знаю ли я правила? Существуют ли вообще правила?

Да. На самом деле есть одно: не трахай лучшую подругу своего покойного брата, которая младше тебя на двенадцать лет.

Надежный план.

Она была сломлена. Я – уничтожен. На нас обоих лежала тень катастрофы.

– Отлично, придурок. Адрес я знаю. В пятницу в шесть?

Разве она не сказала, что никогда не была в комнате Келлана?

– В пятницу в шесть, – подтвердил я.

Я развернулся и пошел обратно к смузи-бару за оставленной спортивной сумкой, курткой и здравомыслием. Дождь хлестал по мне, но я не спешил, поскольку уже не нужно было спасать от пневмонии одну девушку.

Глава двадцать пятая

= Шарлотта =

Ты трахалась с ним?

Я позволила этому вопросу крутиться в моей голове, как монетке. Я сказала «нет», и это было правдой. Во всяком случае, моей правдой.

Но кое о чем мне стоило упомянуть. Я поцеловала Келлана. Келлан поцеловал меня в ответ. И в другой жизни, в альтернативной вселенной, где я не потеряла бы своих родителей, а Келлана не сожрали бы его призраки, возможно, мы могли бы стать чем-то большим. Но я в любом случае унесу это с собой в могилу.

Вряд ли Тейт понял, что вышел из себя, когда потерял бдительность, и перестал быть доктором Чудо. Его словно раскололо пополам, и это состояние опасно напоминало депрессию.

Я потеряла одного брата Маркетти и не собиралась смотреть, как себя губит другой. Осознание этого факта поразило меня, когда я постучала в дверь Тейта, чувствуя себя незваной гостьей.

Прошлой ночью, ворочаясь в постели, я взяла на себя обязательство попытаться его поддержать. Он был черствым, жестким, безразличным и холодным, но Тейт пережил большую потерю – утрату брата, который ненавидел его и жил под его крылом.

Вряд ли можно сказать, что я бескорыстно пришла сюда ради Тейта. Последние восемь лет я искала возможность, которая помогла бы мне смириться с тем, что я натворила с Лией. С мамой и папой. Если бы я могла искупить свою вину, доказать себе, что я на самом деле порядочный человек, то, возможно, снова бы себя полюбила. Мне бы этого хотелось.

Тейт открыл дверь. Господи, какой же он высокий. Чрезмерно высокий. Он заполнял дверной проем так, словно тот был создан по его меркам. Что нереально, потому что дверные рамы обычно возвышались над людьми, а не наоборот.

Его глаза были гранитно-серыми, а взгляд источал угрозу. Литая квадратная челюсть, казалось, была твердой как камень. К волосам, как у Роберта Паттинсона, так и хотелось прикоснуться, и я удивилась, почему он до сих пор холост, ведь та женщина в его кабинете явно не была его девушкой. Рейган всегда выражала неудовольствие по поводу отказа Тейта остепениться.

Я втянула живот, приосанилась.

– Привет.

Его красота меня пугала.

– Откуда ты знаешь, где я живу?

И тебе привет.

Также: черт, черт, черт.

– Личное дело из школы. Я его распечатывала, – пожала я плечом. – Ботаник на стипендии.

Уши горели, а во рту пересохло. Тейт скептически приподнял бровь и отступил в сторону, пропуская меня внутрь. Лавина лжи, с которой я начала нашу дружбу, с каждым днем становилась все выше.

Для начала я заметила, что дом не был таким роскошным изнутри, как снаружи. Обстановка выглядела довольно мило, но определенно устарела. Одеяла и подушки были свалены в неопрятную кучу на диване. Стены покрывали облупившиеся обои восьмидесятых годов, а кухня состояла из грубо обработанных шкафов из дуба, столешниц из горчичного дерева и пожелтевшей задней панели. Жилище напоминало декорацию к сериалу «Трое – это компания».

Я последовала за широкой треугольной спиной