Ирена рассеянно кивнула. Она не собиралась испытывать насебе милости и немилости управляющего. За какие-нибудь полчаса нагляделась нанемецкую разумность так, что на полжизни хватит! И ждать от него решения своейучасти тоже не собиралась. Больше всего ее подмывало прямо сейчас, сию минуту повернуться– и по той же дороге, по которой привез ее сюда Емеля, уйти прочь. Да-да, уйтихоть пешком!

Однако она понимала, что это проще сказать, чем сделать.Запуганный немцем Емеля, конечно, не даст ей уйти. Поднимет небось такой крик…Лучше сделать вид, что она совершенно сломлена. Отвести простодушному Софоклуглаза, а тем временем отыскать Игнатия и… Может быть, он окажется способен хотьчто-то придумать, хоть как-то выбраться из этой идиотской, нелепейшей,трагикомической ситуации, в которую попал сам и вовлек Ирену?

При мысли о муже ее охватило пламенем такого возмущения, чтоИрена начисто забыла о намерении притворяться беспомощной и слабой.

– Пошли в дом, – скомандовала она, – поможешь мне найтиИгнатия. Да побыстрее, пока этот черт толстогубый не вернулся!

И, не оглянувшись более на Емелю, ни на миг не сомневаясь,что он беспрекословно исполнит приказание, она подхватила юбки и проворновзбежала по ступенькам крыльца.

С первого мгновения Ирене сделалось ясно: как много ниналгал ей Игнатий, все же относительно богатства и роскоши графского дома онничуточки не преувеличивал. Любых, самых восхищенных эпитетов было бы мало дляописания этой беломраморной лестницы, ведущей в бельэтаж и уставленнойпрекрасными копиями с итальянских статуй, а может быть, даже и оригиналами.Ирена, и сама выросшая среди немалой роскоши, была потрясена изобилием дорогихкартин – в основном голландской и английской школы, множеством драгоценных безделок,расставленных здесь и там, коллекцией оружия, развешанной по стенам межкартинами. Чего тут только не было! Латы, шишаки, бердыши, мечи, кинжалы,копья, колчаны со стрелами, луки, ружья, пистолеты, седла, чепраки, сбруя…Статуи сменялись чучелами заморских зверей, сделанными как живые, были там дажелев и тигр!

Солнце давно село, сумерки сгущались, в комнатах темнело,однако Ирена не уставала, как зачарованная, разглядывать великолепные занавесии обивку мебели из атласа «помпадур» с золотыми шелковыми гирляндами,вытканными на нем. В других комнатах вся обивка была из дорогого бархата –мягких, приглушенных тонов. Еще дальше – редкостного английского ситца: побелому полю огромные букеты из роз и колокольчиков, украшенных широкимилистьями.

Полная тишина царила вокруг: дом был пуст. Только согбенная,в три погибели скрюченная старушонка высунулась из-за угла, да тут же иотпрянула при виде Ирены, причем та не смогла бы с уверенностью сказать, кто изних двоих напугался сильнее.

Только Ирена утихомирила бешено заколотившееся сердце: «Аесли это была кикимора? Или они живут только в крестьянских избах?» – как сновавздрогнула: выстрел расколол предночную тишину. Тотчас раздался второй выстрел,потом еще, еще…

У Ирены подкосились ноги, она упала бы, не окажись рядомЕмеля. Спросил с опаскою:

– В обморок не бухнешься? Я, вот те крест, не научен вашусестру из бесчувствия выводить!

– Игнатий… – слабо прошелестела Ирена, простирая бессильнуюруку в ту сторону, откуда донесся новый выстрел.

– Что, боишься, мол, с первого раза себе в сердце промазал,так теперь для верности еще пуляет? – ухмыльнулся Емеля. – Ништо, авось ивдругорядь не попадет.

Ирена опустила голову, не зная, то ли плакать, то лисмеяться. И впрямь – ей сначала показалось, что Игнатий застрелился от позора иунижений, выпавших на его долю нынче. Но если стреляются, то уж с одного раза.Однако эта пальба тоже не предвещает ничего хорошего. Надо бы отыскать Игнатия,да побыстрее.

Емеля выглянул в коридор, чем-то там пошуршал и вернулся сзажженным трехсвечником.

– Не иначе в графском кабинете куролесит, – озабоченносообщил он. – Пойдем-ка…

И они быстро двинулись через анфиладу комнат, столь жепрекрасно, изысканно убранных, как и прежние.

Ирене было уже не до их красоты, однако она спросила находу:

– Неужто здесь обошлось без женской руки? Или мать Игнатия…или граф был женат прежде?

– Никогда, – пропыхтел Емеля, едва поспевавший за ней. –Степанида, ведьма, его накрепко приворожила. Однако же не смогла добиться, вишьты, вольной ни для себя, ни для сына. Граф-то пуще смерти боялся, что онаполучит волю и убежит от него, только и видели.

– Ну, глупость какая! Дал бы ей свободу, женился бы на ней –я слышала, честное слово, такие случаи бывали, вот даже граф Шереметев женилсяна своей крепостной актрисе… Ну так вот, женился бы на Степаниде – и никуда быона не делась, все были бы счастливы…

«Игнатий был бы законным сыном», – чуть не добавила она, давовремя прикусила язык.

– Счастливы? – хмыкнул за спиной Емеля, и светильник в егоруке вздрогнул при звуке нового выстрела. По стенам запрыгали уродливые тени. –Что-то вы с Игнашею все про счастье толкуете. А оно ведь, знаешь, что волк –обманет да и в лес уйдет. Неужто еще не поняла?

– Поняла, – вздохнула чуть слышно Ирена, досадуя на себя зато, что ее ничуточки не злит Емелино довольно бесцеремонное тыканье, и в этуминуту выстрел послышался совсем близко, чуть ли не за стенкою.

– А ну-ка, посунься, – бесцеремонно сказал Емеля, отодвинувИрену в сторону, и первым заглянул за дверь.

Ирена поняла, что сделал он это не без риска нарваться напулю, и запоздалый страх сжал ей сердце. Нет, не потому, что Игнатий, бытьможет, обезумел и начнет стрелять по людям. Она совершенно не представляла, какпосмотрит ему в лицо, что скажет. Никакая спасительная мысль не осенила ее вовремя поисков. Разве что одна, совершенно уж бредовая: воротиться домой,открыть все родителям и умолить их выкупить Игнатия, который теперь сталсобственностью какого-то неведомого Берсенева. Выкупить – и дать ему волю. Апотом… так далеко Ирена не заглядывала, она знала только, что отец сделает все,чтобы их брак был признан недействительным.

Однако что же Игнатий все стреляет да стреляет? Не выдержав,Ирена заглянула в приотворенную дверь – да так и ахнула.