его интеллект. Но Талзин не сомневалась, что забрак способен выполнить свою задачу. Не службу напыщенному глупцу Дуку, нет — кое-что, полезное лишь Ночным Сестрам. Обучая Саважа Опресса, Дарт Тиранус готовил собственную смерть.

Потоки Силы изогнулись, сплетаясь и завиваясь по воле Талзин, и впились в обрубки на плечах забрака. Тот накрепко сцепил зубы, но не двинулся с места, напряженный, точно натянутая струна. Женщина одобрительно кивнула, не прекращая работы. Одновременно с подготовкой тела Опресса, она занималась и тем, что должно было стать его новой частью. Два слитка железа, кованого ее собственными руками, расширялись, ужимались, и изменялись, пока не приняли нужную форму. Она не была сложной — наоборот, прутки, шарниры, и пластины, формируемые силовой ковкой, дышали простотой и надёжностью грубого, прочного механизма. Две железные руки, не менее гибкие, чем живые конечности, и много более крепкие, медленно подплыли к плечам забрака. Поверхность металла выпустила множество тончайших отростков, жадными иглами впившихся в обугленные культи; Саваж Опресс не сдержал мучительный крик.

Сшивая его и его новые руки на живую железную нитку, Мать Талзин наносила на свой шедевр последние штрихи. Течения Силы, покорные ее воле, проникли в металл протезов, пронизывая его от и до, вошли в плечи забрака, и достигли мозга, вцепляясь в него, точно хищные паразиты. Вопль Опресса взял новую октаву, обратившись глухим, отчаянным ревом умирающего животного, и затих. Боль понемногу ушла из глаз желтокожего гиганта, смененная злой радостью. Он поднял к лицу новые руки, пошевелил пальцами, и крепко, до железного скрежета сжал кулаки. Довольный оскал понемногу растягивал его губы. Широко ухмыляясь, он с легкостью разорвал сыромятные ремни, приматывающие его к столу, и сел.

— Ты снова здоров, мой мальчик, — довольно протянула Талзин. — Даже больше, чем здоров. Теперь, никто не сможет лишить тебя рук.

Наклонившись ближе к забраку, она прошептала ему что-то еще — нечто, заставившее желтые глаза Опресса безумно заблестеть.

— Я запомню твои слова, ведьма, — прорычал он, и, спрыгнув со стола, зашагал к выходу из пещеры.

Глава Ночных Сестер глядела ему вслед со снисходительной улыбкой. Наглость этого несмышленыша, бывшего и нынешнего раба, не вызывала у нее ничего, кроме веселья. В конце концов, хорошее ездовое животное просто обязано быть норовистым.

Два трупа — жертвы в сегодняшнем ритуале, — она и вовсе не удостоила взглядом. Ночные Сестры, чьи тела обратились иссохшими скелетами, а души лишились посмертия, став топливом для творения новых рук Саважа Опресса, больше не имели значения. Для Матери Талзин, значение имело лишь исполнение ее планов. Планов, ради которых она была готова на очень многие жертвы.

* * *

Обширная зала, лежащая в глубинах графского дворца на Серенно, выглядела реликтом замшелой древности. Массивные плиты пола, высеченные из камня, каменные же стены без окон, и единственный источник света — факелы, горящие в настенных держателях из кованого железа. Деревянные манекены у одной из стен также несли следы грубой ручной работы. Эта комната, используемая графом Дуку для тренировок учеников, словно провалилась в прошлое на десятки тысяч лет.

Тренировочный зал не пустовал. В самом его центре упражнялся громадный желтокожий забрак, чьи руки до плеч блестели металлом. Алые лезвия светового меча в его руках мерно гудели, рассекая воздух в быстрых ударах. Лицо гиганта напряглось в гримасе полного сосредоточения, а обнаженный торс поблескивал испариной в колеблющемся свете факелов — забрак старался вовсю. Но усердие ученика не вызывало у учителя ни капли радости. Граф Дуку, он же — Дарт Тиранус, наблюдающий за тренировкой Саважа Опресса, глядел с брезгливой скукой.

— Отвратительно, — басовитый голос старого ситха раскатился под каменными сводами гулким эхом. — Никчемно. Убого. Ты слаб и ничтожен, мой ученик. Слаб, точно жалкая букашка под сапогом, — прервав очередное движение, забрак бешено сверкнул глазами в сторону учителя.

— Ты сдохнешь, если останешься слабым, — Дуку не обратил на злость ученика ни малейшего внимания. — Убей свою слабость, Саваж Опресс. Уничтожь ее без всякой жалости, или ее уничтожу я. Уничтожу вместе с тобой.

Сноп трескучих молний сорвался с ладони ситха, бросая на каменные стены сварочно-белые отсветы. Забрак, опутанный электрическими разрядами, сдавленно зарычал сквозь сжатые зубы. Стоило пытке прекратиться, как он с ревом бросился на старого ситха, занося световой меч. Его бросок прервался на полушаге — молнии вспыхнули куда ярче прежнего, и ударили прямо в широкую грудь Опресса. Тот ссыпался на пол, колотясь в мучительных судорогах.

— Нам с тобой предстоит много работы, ученик, — холодно отчеканил граф. — Вставай, и продолжай. Продолжай, пока твоя слабость не сменится силой.

С болезненным сипением, забрак поднялся на ноги, и вновь принял боевую стойку. Оба клинка светового меча в его руках вновь загудели и завращались, разрубая воздух с куда большими силой и точностью.

* * *

— С тобой — все могущество темной стороны, — в вальяжных словах графа Дуку звучало нескрываемое презрение. — Вся сила, данная тебе ненавистью и злобой. И со всей этой мощью, ты сумел проиграть двум джедаям. Бессильным ничтожествам, один из которых и вовсе недоучка-падаван. Будто этого мало, тот самый недоучка отсек твои руки. Забрал у тебя часть твоей силы, навсегда, — старый ситх, медленно прохаживающийся перед своим учеником, бросил в его сторону уничижительный взгляд.

— Я куда сильнее прежнего, мой господин, — возразил Саваж Опресс, непокорно блеснув желтыми глазами. — Мои руки…

— Молчать! — прогремел Дуку. — Ты еще смеешь отнекиваться от своей слабости, червь⁈ — ладонь ситха исторгла короткий разряд молнии, ударивший забрака в грудь. Тот судорожно закашлял, пытаясь выхаркать набившуюся в горло слюну, и восстановить сбитое дыхание.

— Ты жалок. Ничтожен. Убог и бессилен, — слова графа падали ударами палаческого топора. — Бледное, никчемное подобие истинного воина темной стороны. Я видел мальчишку, искалечившего тебя, твоими глазами, и видел всю его слабость. Но ты, как ни странно, еще слабее. Неудивительно, что ты не смог одолеть настолько хилого противника…

Взбешенный забрак с ревом вскочил на ноги. Своей скоростью и точностью, его бросок сделал бы честь любому хищнику, но этого оказалось недостаточно. Слепящие разряды молний с треском опутали желтокожего гиганта, бросая его на пол.

— Все, что ты можешь — кидаться на меня, точно бешеное животное, — размеренно проговорил седобородый ситх, отменив технику Силы. — Так, ты никогда не убьешь свою слабость. Нет, ты сдохнешь, утопая в ней. Захлебываясь в ее бесконечных глубинах.

Зло зарычав, Саваж Опресс вновь