– Хорошо, – сказал он, – ты высказал свою точкузрения, и я ее принимаю. Возможность приблизиться к тебе несколько лет назад,во время твоего выступления на сцене, твой первый приход ко мне – да, и в том ив другом случае присутствовал соблазн опасности. И твое искушение, твоепредложение – это тоже опасно, ибо мы оба хорошо знаем, что я всего лишьчеловек.

Несколько приободрившись, я откинулся на спинку кресла ипоставил ногу на кожаное сиденье.

– Мне нравится, когда люди меня немного боятся, – пожаля плечами. – Но что случилось в Рио?

– Я столкнулся лицом к лицу с религией духов, – сказалон. – Кандомбле. Тебе знакомо это слово?

Я еще раз пожал плечами.

– Слышал пару раз. Когда-нибудь непременно там побываю.Может быть, даже скоро. – Я вдруг подумал о больших городах Южной Америки,о ее тропических лесах, об Амазонке. Да, у меня была страсть к такого родаприключениям, и отчаяние, что занесло меня в пустыню Гоби, оказалось где-тосовсем далеко. Я был рад, что остался жив, и не испытывал ни тени стыда поэтому поводу.

– О, если бы я мог вновь увидеть Рио, – тихо продолжилон, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. – Конечно, там уже не так,как было в те дни. Теперь это мир небоскребов и больших шикарных отелей. Но ябы хотел еще раз взглянуть на извилистый морской берег, на гору Сахарная Головаи на статую Христа, венчающую Корковаду. Уверен, в мире не найдется другогостоль же великолепного места. И почему за столько лет я не собрался в Рио?

– А почему ты не ездишь куда и когда захочешь? –спросил я, испытывая непреодолимое желание его защитить. – Едва ли кучкамонахов в Лондоне сможет тебе запретить. И вообще, руководишь-то всем ты.

Он засмеялся совсем по-джентльменски.

– Нет, они бы меня не остановили. Дело в том, хватит ли уменя энергии, как умственной, так и физической. Но это к делу не относится – яхотел рассказать тебе, что там произошло. А может, как раз и относится – незнаю.

– У тебя есть средства, чтобы поехать в Бразилию, если тебезахочется?

– О да, это не проблема. В том, что касалось денег, мой отецбыл человеком сообразительным. А потому мне никогда не приходилось о нихзадумываться.

– Не будь у тебя денег, я дал бы их тебе сколько угодно.

Дэвид одарил меня одной из своих самых теплых, самыхдоброжелательных улыбок.

– Я стар, – сказал он, – одинок и иногда глуп, какнеизбежно случается с каждым, кто обладает хоть каплей мудрости. Но я,благодарение Небу, не беден.

– Так что произошло в Бразилии? С чего все началось?

Он уже хотел было начать рассказ, но вдруг запнулся.

– Ты действительно намерен остаться? И выслушать меня доконца?

– Да, – не задумываясь ответил я. – Пожалуйста.

Я осознал, что хочу этого больше всего на свете. В моемсердце не осталось ни единой мысли, ни единой амбиции – только быть здесь, сним. Меня даже потрясла простота собственных желаний.

Но он по-прежнему медлил, словно опасаясь довериться мне.Потом в нем произошла едва уловимая перемена – он несколько расслабился, какбудто сдался.

И наконец приступил к повествованию.

– Это случилось после Второй мировой, – сказалон. – Индии моего детства больше не было – она просто пересталасуществовать. К тому же я жаждал побывать в других местах. Мы с друзьямиснарядили экспедицию в джунгли Амазонки – я отчаянно мечтал их увидеть. Мыохотились на огромного южноамериканского ягуара… – Он указал на пятнистуюкошачью шкуру на подставке в углу, которой я прежде не замечал. – Как жемне хотелось выследить эту кошку!..

– Похоже, это тебе удалось.

– Не сразу, – ответил он с коротким ироничнымсмешком. – В преддверии экспедиции мы решили устроить себе роскошныеканикулы в Рио, провести пару недель на пляже Копакабаны и осмотреть старыеколониальные достопримечательности – монастыри, церкви и тому подобное. Надоотметить, что в то время центр города был другим – тесное скопление узкихулочек с прекрасной старинной архитектурой. Я сгорал от нетерпения, ведь всеэто в корне отличалось от того, к чему мы привыкли. Вот что влечет в тропики нас,англичан. Нам необходимо подальше уйти от всех этих приличий, от традиций – ипогрузиться в дикую на первый взгляд культуру, которую мы не в состоянии ниукротить, ни постичь.

В ходе рассказа манеры Дэвида разительно изменились – онказался более энергичным, глаза загорелись и речь, окрашенная твердымбританским произношением, которое так мне нравилось, потекла быстрее.

– Итак, город, естественно, превзошел все наши ожидания. Нобольше всего меня завораживали люди. Кроме Бразилии, я нигде таких не встречал.Прежде всего, они удивительно красивы, и, хотя с этим соглашаются все, никто незнает, в чем причина. Нет, я вполне серьезно, – сказал он, заметив моюулыбку. – Возможно, дело в смешении португальской, африканской и индейскойкрови. Честно говоря, я не знаю. Но они бесспорно чрезвычайно привлекательны иобладают необыкновенно чувственными голосами. Да, в их голоса можно влюбиться,их хочется целовать; а музыка, bossa nova, это их подлинный язык.

– Тебе нужно было там остаться.

– О нет! – Дэвид торопливо глотнул еще виски. –Продолжим. С первой недели я, скажем так, проникся страстью к одному мальчику,Карлосу. Я абсолютно потерял голову, и мы дни и ночи напролет пили и занималисьлюбовью в моих апартаментах в «Палас-отеле». В общем, совсем стыд потеряли.

– Твои друзья тебя ждали?

– Нет, они поставили мне условие: либо я отправляюсь с ниминемедленно, либо они уезжают без меня. Но они совершенно не возражали противтого, чтобы Карлос присоединился к нам. – Он слегка взмахнул правойрукой. – Они ведь все, разумеется, были искушенными джентльменами.

– Разумеется.

– Но решение взять с собой Карлоса оказалось ужаснойошибкой. Ведь я и понятия не имел, что его мать была жрицей кандомбле. Она нежелала отпускать своего мальчика в джунгли Амазонки. Она хотела, чтобы он ходилв школу. Она послала мне вслед духов.

Он замолчал и взглянул на меня, пытаясь определить моюреакцию.

– Должно быть, это оказалось весьма забавным, – сказаля.