Врач умолк, не все можно брякать пациенту, но умномудостаточно, а здесь и не умному ясно, что прозрачно намекивают на метастазы.Медлить нельзя, я пошел, даже ринулся на дополнительные анализы и обследования.На увеличенных снимках опухоль в печени видна отчетливо, еще больше – настенке желудка.

– Чем это грозит? – спросил я.

– Пока только начинается перерождение доброкачественнойопухоли в злокачественную, – ответил врач. – Рекомендуем интенсивную химиотерапию.У вас организм здоровый, сеансов пять выдержите, а за это время уберем этугадость без следа. Нужно будет только в течение пяти лет раз в год проходитьобследование.

– Последствия?

Он сдвинул плечами.

– Волосы вылезут, потенция упадет, еще какие-то мелочи, но оних ли думать, если на карте жизнь?

– А что насчет операции?

Он снова пожал плечами.

– Пока нет ясных показаний. А у нас и так очередь наоперационный стол.

– А за отдельную плату?

Он покачал головой.

– У нас с этим строго. Вам проще обратиться в частнуюклинику. Но, предупреждаю, это очень большие расходы.

– Спасибо, – сказал я.

Да, судя по моей одежде, не скажешь, что я уже изобеспеченного класса и зарабатываю вполне достаточно, чтобы скопить на покупкуприличного особнячка в элитном районе. В самом деле, как говорит шеф, надосменить имидж. Хотя бы костюм заказать от Версаче, а то вечно в потертыхджинсах, словно подсобный рабочий.

В частной клинике все по высшему разряду, по кабинетамбродить не пришлось, провели под ручки всего в два, нужные снимки сделали запару минут, предъявили, все показали и объяснили, после чего дали время длярешения.

– Желудок оперируем, – сказал я, – за печенью…пока последим.

И опять никаких вопросов или уговоров: если клиент платит,он всегда прав. На следующий день меня промыли так, что чувствовал себя пустойшкурой, уложили на стол и очень тонкими иглами, таких никогда не видел, ввелиобезболивающее. Я попросил разрешения наблюдать за процессом операции, изеркало над операционном столом чуть сдвинули, чтобы я не пропустил ничегозабавного.

Я бодрился, но в груди пусто и холодно. Жил бы, как все,никаких бы опухолей, никаких затемнений, изменений, диспропорции, нарушенияфункций. Добавки, все добавки…

Скальпель вспарывает брюхо с неприятным треском. Хирургсосредоточен на операции, но одна из медсестер постоянно поглядывает на моелицо, спросила торопливо:

– Может быть, все-таки зеркало закрыть?

– Не… надо… – прохрипел я.

– Зрелище, – сказала она жалостливо, – не дляслабонервных…

– Я не слабый…

– Завидую, я бы не смогла!

Я ощутил себя чуть бодрее. Приятно видеть еще более слабых итрусливых. И не важно, что может просто прикидываться трусливой, чтобы ячувствовал себя могучим и отважным, все равно приятно.

– Что делать, – ответил я чуть увереннее, – надопривыкать. Это будет первая, но не последняя…

Она спросила:

– Почему?.. У нас прекрасные хирурги. Все будет хорошо.

– Да, – ответил я, – но операций будет еще много.

Судя по ее лицу, подумала про пластические операции, какиееще могут быть, человек с вырезанным куском желудка так же здоров, как и всеостальные, разве что лишен возможности обжираться на званых приемах, где нахаляву можно набить брюхо на неделю вперед. Но это поначалу, потом желудокрастянется, и снова можно в три горла, это же одна из трех главнейших радостейжизни!

Живот вскрыли, жуткое зрелище, никогда бы не подумал, что вомне столько требухи и кишок. Вообще-то знал, но знать одно, подумать –другое, я всматривался, как все это выглядит, чтобы потом, когда буду вгонятьво все эти митохондрии кремний и магний, представлял себе, что это такое, каквыглядит и как должно измениться под воздействием. Да, под воздействием.

Прекрасная новость под конец этого года, 2007-го: началисьработы над новым типом диска, который будет вмещать по меньшей мере полторатерабайта. Это даже не хард, а обычная лазерка! Народ только начал переходить ссюдюков на дивидюки, а на лазерных дисках, которые поступят в продажу уже в2010-м, будет помещаться по 300—500 нынешних дивидишек. Про сидюки к томувремени вообще забудут, как про каменные топоры.

И еще одна многозначащая деталь: в Intel оптимистическизаявили, что в 2010-м они создадут настолько производительный процессор,который будет эквивалентен быстродействию мозга шмеля!

Все лекарства и окололекарства делятся на четыре группы, A,B, C, D. В первую входят все те, что проверены во всех странах и ведущихклиниках, везде получены точные результаты, что позволяют с уверенностьюрекомендовать к применению. Во вторую входят лекарства, апробированные в однойстране, но пока не проверенные в других. В третью входят те, что полученыв какой-то лаборатории и прошли испытания в небольшой клинике на небольшойгруппе пациентов, но данных по которым еще нет. Ну, а в четвертую группу входятвсе непроверенное, но в принципе могущее как-то, возможно, в какие-то случаяхпомочь при определенных обстоятельствах, однако данные клинических испытанийотсутствуют абсолютно.

Так вот БАДы принадлежат именно к четвертой группе.

В вагоне метро, стоя, рассматриваю с насмешкой всех, ктобросается к освобождающемуся месту и поспешно всаживает задницу в щель междутакими же задницами. Почему? Неужели изнемогают от усталости? Нет, парнимолодые. Но свободное место на лавке – это же возможность «занять место» ине дать его занять другому. Да, соль именно в этом. Не дать другому. Опередить.Это как будто успеть раньше занять какую-то важную вакансию.

Я уступил место женщине, достаточно еще молодой, чему онанесказанно удивилась. И все время посматривала на меня в нетерпеливом ожидании,когда же начну клеиться, не мог же я уступить место «за так».

По эскалатору бежал вниз, а вверх поднимался быстрым шагом,в то же время молодые парни, едва ступив на эскалатор, застывали, чтобы несделать лишнего усилия, не шагнуть, ведь лента все равно принесет их к месту.

Это как раз те, которым всю жизнь копаться в дерьме. Сейчасэто подростки и молодые мужчины, но пройдут годы, и они, вот эти берегущиеусилия, страшащиеся, чтобы не переработаться, так и будут копаться в дерьме достарости. Именно потому, что страшатся переработаться. Именно потому, чтобоятся сделать лишнее усилие.

Да, им копаться в дерьме, и умрут в дерьме… те, кто ещераньше не сопьется, не умрет от передозировки, кого не убьют собутыльники застакан водки. Вот они и не входят в «золотой миллиард». Именно потому и невходят, что страшатся перетрудиться.