— Полигон. Передатчик вышел из стоя. Так они хотят только после выходных начать ремонт!

А потом продолжил в трубку:

— Так! Я все понимаю! Но поймите и Вы. Дело государственное! Никаких выходных! Потом отгуляете! Срочно ремонтируйте! Изоляторы и кабель будут сегодня же. Белаш и Кошевой привезут на «бобике»! Все! Потом отдохнете! — он положил трубку.

— Сожгли кабель, поплавили аноды, а теперь хотят на выходные сюда! А нам нужны непрерывные измерения! Каждый день перерыва снижает ценность общих результатов нашего эксперимента! — апеллировал он ко мне.

Я почувствовал, что все, что задумал ему высказать, полностью растерял! «Собраться! Собраться! — командовал я себе, — Сказать ему… Что ему сказать?.. Ах, да, о премии… Как же я хотел ему это высказать?.. Вот… Дай, Бог, памяти… Да, почему мне всего пятьдесят»?

Ампиров продолжал изливать душу

— Уже скоро ноябрь месяц! Праздники на подходе! А там зима на носу. Проколы пойдут по разным причинам. Нужно мерить, мерить и мерить! Пока еще относительно тепло. Мы же участники глобальной программы исследования притока метеорного вещества на Землю. Выявляются закономерности, набирается статистика, на их основе проводится прогнозирование. Конечно, всегда бывают проколы по объективным причинам. Но надо же латать дыры в срочном порядке. Пока это возможно. А то потом не залатаешь. Вы, Гена, не очень спешите?

Во рту у меня все пересохло.

— Валентин Аркадьевич, я к Вам по делу. Хочу задать один вопрос, сказал я, с трудом ворочая языком.

— Пожалуйста. Слушаю Вас, — сказал он с улыбкой и потер ладони одна об другую. Словно они у него замерзли.

— Валентин Аркадьевич… По моей теме — «Трюк» — получили премию. Мне Вы дали всего пятьдесят рублей. А другим, даже тем, кто к этой работе не имел вообще никакого отношения…

— А, Вы вот о чем, — сказал Ампиров разочарованно.

— Почему же Вы так со мной поступили, Валентин Аркадьевич? Я не заслужил!

— А в прошлый раз Вы получили сколько?

— В прошлый раз — и то триста! Но здесь же я был ответственным исполнителем!

— Я расскажу Вам одну притчу. Только послушайте, не горячитесь. Хорошо?

Я молчал, глядя в его глаза, сверкавшие из-под очков победным блеском. Профессор был — само обаяние. Добродушно улыбаясь, он начал свое, как ему представлялось, философское повествование.

— Однажды один эмир перестал ощущать вкус халвы. Представляете? Все придворные в ужасе! Никто из врачей не может ничего сделать! Эмир рубит головы всем, кто безуспешно берется ему помочь. Какой только халвы ему ни подносили! И фундуковую, и имбирную, и миндальную — не чувствует вкуса. Невкусная халва — и все!

Пришел мудрец и говорит:

— Я вылечу эмира.

— А известно ли тебе, что если не поможешь, головы лишишься? — спрашивает визирь.

— Известно. Я вылечу эмира.

— Попробуй. Но смотри, берегись — эмир во гневе!

Привели его к эмиру.

— Ты действительно можешь сделать так, чтобы я вновь стал ощущать вкус халвы? — сурово спросил эмир.

— Да, великий эмир!

— А условия знаешь?

— Да, великий эмир! Но только если ты согласишься, чтобы твои придворные беспрекословно выполняли все, что я им прикажу, на протяжении полугода. Чтобы даже твое слово не дало им права нарушить мое предписание! А потом, если помогу, вели мне выплатить тысячу золотых динаров.

— Хорошо, будь, по-твоему! Визирь! От сего времени полгода всем моим подданным выполнять все приказания этого лекаря, как вы до сих пор выполняли мои! Кто ослушается — голова с плеч!

— Будет исполнено, великий эмир! — ответил визирь.

Мудрец тут же обратился к придворным:

— Полгода не давать эмиру НИКАКОЙ халвы!

Исполнено. Как ни просил эмир — не давали ему НИКАКОЙ халвы целых полгода. Мудрец сам проверял меню эмира, чтобы там, паче чаяния, не оказалось халвы ни в каком виде. Через полгода, еле дождавшись, эмир, наконец, попросил халвы.

По приказу мудреца ему принесли порцию самой простой халвы.

— Ну, как, — спросил мудрец, — вкусна ли халва?

— Да, великий лекарь! В жизни такой не ел! Велю тебе выплатить ДВЕ тысячи динаров!

Ампиров захохотал:

— Ха-ха-ха! Вот так, Геннадий Алексеевич! Ха-ха-ха-ха… Две тысячи золотых динаров! Это по тем временам целое состояние! Ха-ха-ха! А я для Вас все БЕСПЛАТНО делаю — чтобы Вы НЕ ЗАБЫЛИ ВКУСА ХАЛВЫ!

Последнее предложение он произнес на повышенной громкости. Голос у него был зычный, лекторский.

— Ну, Гена, больше я Вам ничего сказать не могу. Все, идите работать. Я еще должен к проректору по админхозработе бежать, — Ампиров встал и начал собирать в папку какие-то бумаги.

Я был в полной растерянности и не находил, что сказать в ответ. Хотелось выть волком или наговорить Ампирову массу дерзостей и оскорблений. Но нужные слова не находили. Все до единого улетучились. Я молча встал и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.

В преподавательской сидела Шорина и что-то выписывала из увесистой книги в свою старую засмальцованную тетрадь.

— Ты же собиралась уходить… — упадочным тоном сказал я.

— Да вот — решила тебя дождаться. Что, был у шефа?

— Был, — я помолчал, приводя в порядок путавшиеся мысли, а потом добавил: — Но лучше бы я у него не был.

Я подробно изложил ей содержание недавней беседы с шефом. Она смеялась — от души.

— Здорово же он тебя! Ну, только шеф мастер на такие остроумные штучки! Ты же знаешь — он убежден, что ДЕНЬГИ ПОРТЯТ ЧЕЛОВЕКА.

— Почему же тогда он убежден, что деньги не испортят его?

— Ну, он считает, что он профессор. Человек высоко сознательный. И поднялся на тот уровень, где такого рода слабости человеку уже не свойственны.

— А, по-моему, Элла, он на таком уровне, что портиться дальше уже некуда. Только о нас и печется! Какой заботливый! Меня чуть не до слез тронул!

— Знаешь, Гена, ты уж совсем его оскорбляешь. Притом, заочно. А я его знаю много больше и лучше, чем ты! И мне обидно! Он все делает искренне — из лучших побуждений! Сколько раз он при мне помогал людям из своего кармана! И для кафедры тоже покупал детали, приборы, украшения — тоже из своего кармана! А иметь собственные убеждения не возбраняется никому! Он честнейший человек — вот что!

Ее голос настолько повысился, что она почти кричала. Разговор пора было заканчивать. Я встал и начал собираться домой.

Юлий Гарбузов

7 декабря 2001 года, пятница

35. Переход кафедры (Не закончено)

Шорина, решив, что если она командует Ампировым, как хочет, точно так же будет командовать и всем ХИРЭ, так как там работали все ее друзья и хорошие знакомые (Лагутин,