что не станет работать в его ткацкой мастерской, дело чуть не дошло до драки. Потом мой старший брат Джеймс объявил, что женится на горничной, и отец вышвырнул его из дома. Вот уже два примера родительских ошибок. Джош Джонс только что поссорился с матерью, потому что захотел жениться на австрийке. Еще один пример. А я слишком люблю вас обоих и не хочу отталкивать вас своим упрямством или отказом поддержать. Это ваша жизнь, я не смогу прожить ее за вас. — Сонни помолчал и продолжил: — И знаешь что, Марк? — Он посмотрел на Марка, затем перевел взгляд на Дженни. — Твоя мать до сих пор не хочет признавать, что Билли погиб. Я пытался убедить ее, что доказательств слишком много, что другие члены отряда видели, как в него попала пуля и его тело упало со склона горы… Недавно мы чуть из-за этого не поссорились.

Дженни нервно заерзала на стуле: она носила ребенка и поэтому особенно хорошо понимала желания и эмоциональные потребности материнского сердца.

— А почему бы вам не отвезти ее на Крит? — предложила она. — Не прямо сейчас, понимаю, сейчас это неосуществимо, а через пару лет, когда обстановка станет спокойнее и путешествовать будет проще. Если она увидит место, где это случилось, это поможет ей примириться с правдой.

— Я подумаю, — согласился Сонни, — но вряд ли в ближайшее время удастся организовать такую поездку.

Они и не догадывались, как долго им придется ждать. Как обычно, жизнь вмешалась в их планы. Решение съездить на Крит далось им нелегко, но, прежде чем Сонни и Рэйчел наконец смогли предпринять свое паломничество, их ждало множество испытаний, принесших и боль, и светлую радость.

* * *

В ноябре напряжение прошедших месяцев сменилось ликованием: у Марка и Дженни родился второй ребенок, дочка, которую назвали Сьюзен Констанс Каугилл. Старший брат новорожденной Эндрю, крепкий мальчик одиннадцати лет, растущий не по дням, а по часам, очень радовался появлению сестры. Впрочем, его радость вскоре уменьшилась оттого, что спальня Сьюзен, находившаяся рядом с комнатой его родителей, также примыкала к его детской. Он выяснил, что его сестра предпочитала не спать по ночам и, как и все маленькие Каугиллы, оповещала окружающих о своем желании поесть громогласным криком. Кроме того, она постоянно требовала менять ей подгузник или качать ее, чтобы помочь пищеварению.

— Как может такое маленькое существо издавать столько шума? — спросил Эндрю однажды бабушку Рэйчел.

— Ты был такой же, Эндрю, — ответила Рэйчел. Увидев удивление мальчика, она продолжила: — Не только ты, но и твой отец, и дядя Билли, упокой Господь его душу. Вы все горланили что есть мочи. Но ты — громче всех. Я иногда боялась, что потолок обрушится, если твои желания не будут немедленно удовлетворены.

Услышав такую бессовестную клевету, Эндрю потрясенно замолчал. Он уже решил, что родственники против него сговорились, когда дедушка Сонни, слушавший их разговор, добавил:

— И не только потолок в этом доме, Эндрю. Когда тебя крестили, мы думали, что рухнет крыша собора Святой Марии в Скарборо, столько шума ты поднял, когда викарий окунул тебя в воду.

Эндрю убежал, обидевшись, что бабушка с дедушкой его не поддержали. И как они могут приказывать высыпаться и вникать в сложные задачки по алгебре, когда полночи под боком воет банши? Эндрю, правда, не знал, кто такие банши, но слышал, что те славились своим воем.

* * *

Накануне выхода на работу и через год после возвращения домой Люк женился на Изабелле Финнеган. Луиза Финнеган, хоть и настаивала, что молодые должны сочетаться браком как можно скорее, пришла к выводу, что организация «свадьбы года» по австралийским меркам требует времени. Люку повезло, что она не слышала, как он шепнул Белле:

— Может, просто сбежим и обвенчаемся тайком? Мне не нужна вся эта мишура.

— Пусть отведет душу. Ты же знаешь, мама тебя любит, а я ее единственная дочь. И для нее это единственная возможность поиграть в свадебные хлопоты.

Люк не нашел что возразить на эти слова.

Декабрьскую свадьбу на пике австралийского лета отметили роскошным приемом, собравшим сливки мельбурнского общества и деловых кругов. Репортеры фотографировали счастливую пару; позже эти снимки разлетелись по всему миру с описаниями подвигов Люка в юности и на войне. Сияющая невеста держала новобрачного за руку и улыбалась в камеру. Наконец закончились годы ожидания. Мать невесты в платье от известного дома мод — в лучшем, что смогла раздобыть, — израсходовала полдюжины носовых платков, утирая слезы радости.

Когда невеста с женихом вышли на первый танец, Люк прошептал на ухо Изабелле:

— Знаешь, кажется, мы нарушили семейную традицию Фишеров.

— Какую? — подозрительно спросила она.

— Ты не беременна.

Изабелла Фишер с любовью взглянула на мужа, кружившего ее в танце по роскошному залу.

— Ха! Это ты так думаешь!

Через две недели в Скарборо Дженни листала журнал и увидела черно-белую фотографию свадьбы в Австралии. Невеста с женихом стояли на залитой солнцем лужайке. Она прочла подпись под фотографией.

— Марк, а как зовут владельца вашей компании? «Фишер-Спрингз»?

— Фишер.

Прочие в комнате прыснули.

— Ясно, что Фишер! Я имею в виду имя, не фамилию.

— Не знаю. А что?

— Тут свадебная фотография из Мельбурна и написано, что Фишер такой-то женился. Вот я и решила, что, может, это он.

— Без понятия.

Сонни проходил за ее креслом, заглянул из-за спины, посмотрел на фотографию и пожал плечами.

— И я не знаю.

Сонни вышел из комнаты, и вдруг ему в голову пришла странная мысль: жених на фотографии был как две капли воды похож на его брата Джеймса. Усмехнувшись, он отмахнулся от этого абсурдного предположения.

* * *

Снегопадом снова завалило дороги, и Рэйчел Каугилл охватило уныние. Даже проделки Эндрю не могли ее приободрить. Тот радовался, что в школе отменили уроки, и продолжал собирать головоломку, которую ему подарили на Рождество. А взгляд Рэйчел, по обыкновению, вернулся к фотографии Билли. Она вспомнила мрачные дни после