— Осторожно, Люк, об эту проволоку можно сильно порезаться.

Забота Беллы вызвала у него улыбку, но, помня о ее предупреждении, он все же осторожно переступил через сетчатое ограждение и направился туда, где прежде были виноградники. Перед ним тянулась борозда земли, которую взрыхлили, чтобы уберечь корни саженцев. Тут и там виднелись жалкие останки молодых лоз, что некогда гордо зеленели на этом поле, внушая надежду на хороший урожай винограда, из которого они с Джанни планировали сделать качественное вино.

Как же Джанни это допустил? И где он? Почему мечта эмигранта, которой тот поделился с Люком и с его помощью хотел претворить в реальность, так и не осуществилась? Люк не мог поверить, что Джанни позволил мечте умереть, как умерли эти лозы. Размышления Люка прервал звук мотора. Он оглянулся на проселочную дорогу и увидел остановившийся рядом с его машиной полицейский автомобиль.

Из него вышел пожилой офицер.

— Уйди с поля! Это частная собственность.

Люк и так был зол, а полицейский своим высказыванием лишь подлил масла в огонь. Люк бросился назад по полю и перепрыгнул через забор, торопясь получить ответы.

— Где люди, которые работали на этом поле? Почему виноградники в таком состоянии? — спросил он.

— Ты про макаронников, что ли? Откуда я знаю, да и какая, к черту, разница? Слышал, баба с детьми вернулась туда, откуда приехала, а мужа отвезли в лагерь для интернированных. А тебе какое дело? Ты их приятель, что ли? Имей в виду, нам тут таких приятелей не надо.

— Из-за этого тут побывали вандалы? А вы знали о вандализме? Вы что же, ничего не сделали?

— О каком вандализме?

— Взгляните на этот забор: не похоже, что его ветром снесло. Видно, что проволоку разрезали, и то же сделали с трубами для системы полива. А эти лозы? Они не погибли сами по себе. Их намеренно сгубили, возможно, полили чем-то вроде ДДТ[9].

— Слышь, братишка, я об этом ничего не знаю, а если бы и знал, что тут скажешь? Поделом этим ублюдкам.

— Знаете, кто это сделал?

— Слышь, братишка, тут я задаю вопросы.

— Нет, братишка, ты не прав, — внезапно вмешалась Белла. Она вышла из машины и встала у пассажирской двери. — Когда он задает вопросы, ты должен отвечать, и отвечать быстро, вежливо и правдиво. Он восемь лет воевал с нацистами и каждый день рисковал жизнью, пока ты тут играл в полицейских и воров, просиживая свою толстую задницу! Причем играл плохо, раз не остановил таких же нацистов, как те, с кем мы сражались.

Пристыженный внезапно обрушившейся на него словесной атакой, офицер признался:

— Я арестовал одного парня, но начальник велел не давать делу ход. Это было в начале 1942 года, через пару дней после атаки на Перл-Харбор[10]. В то время народ был очень зол, сами понимаете. Люди до сих пор злы.

— Мне нужны копии полицейских отчетов, имя преступника, а также имя и должность офицера, который велел не давать делу ход.

— А тебе-то какое дело?

— О, мне есть дело. Джанни Рокка с женой — мои деловые партнеры, и я намерен отсудить последнюю рубашку у тех, кто это сотворил. А если получится — засадить их за решетку.

— Ничего у тебя не выйдет. Если ты его деловой партнер, я бы об этом в городке не заикался. Любителям макаронников тут не рады.

— В таком случае мне нужно как можно скорее связаться с местной газетой. Об этом деле надо написать.

— Можешь попробовать, но вряд ли редактор согласится такое опубликовать.

— Согласится, если не захочет лишиться работы.

— Слышь, братишка, да кем ты себя возомнил? Наша местная газета принадлежит «Фишер-Спрингз», между прочим. Они не станут увольнять редакторов лишь потому, что кому-то взбрело в голову совать нос не в свои дела!

Тут снова вмешалась Белла с красным от злости лицом.

— Я скажу тебе, кем он себя возомнил! Командиром эскадрона Люком Фишером, награжденным крестом «За выдающиеся летные заслуги» и орденом «За выдающиеся заслуги», крупнейшим акционером «Фишер-Спрингз»! Он хозяин и этого поля, и местной газеты!

— Ох, черт! Люк Фишер? Тот самый Люк Фишер, который…

— Да, — ответила она, — тот самый Люк Фишер! А я, между прочим, репортер местной газеты. И предлагаю, чтобы ты пошевелил своим толстым задом и раздобыл нам ответы, да скорее! А еще советую на обратном пути зайти к местному лавочнику и попросить заказать побольше туалетной бумаги, потому что многие в этом городе обделаются, когда мы дадим этой истории ход!

Офицер слушал ее со смесью благоговения и ужаса. А потом сорвал шлем и поспешно повернулся к Люку:

— Что именно вам нужно, мистер Фишер?

— Во-первых, хочу знать, где сейчас Джанни и Ангелина Рокка. Потом надо будет восстановить землю. Кто-то должен заплатить за ущерб, и это буду не я. Я увижусь с Джанни и сообщу, что решил. И если я приведу это поле в порядок, местным неплохо бы понимать, что урожайный виноградник — это рабочие места, и их будет много.

— Если хотите, поедем в участок, и я предоставлю необходимые документы. — Полицейский, кажется, встревожился.

Они вернулись в город, и офицер тут же принялся обзванивать людей и призывать их помогать Люку, чем немало насмешил Беллу.

— Пошевелил-таки своим толстым задом, — шепнула она мужу.

Первым в участок приехал редактор местной газеты; ему не терпелось встретиться с владельцем, произвести хорошее впечатление и взять интервью у вернувшегося с войны героя. Он ушел через сорок пять минут, все еще морщась от выволочки, которую ему устроил не Люк, а Белла.

Когда они приехали в дом, где семья Рокка теперь снимала комнаты, Белла оглядела его с ужасом.

— Господи, что за помойка! — пробормотала она. — Настоящие трущобы.

— Не обращай внимания, давай посмотрим, как дела у Джанни и Ангелины.

Как ни старался Люк скрыть своего потрясения,