— Нет.

Изумленная его поведением, я все же спросила:

— Вы издеваетесь?

— Да, — последовал невозмутимый ответ.

Я стояла, сжимая платок и молча, не скрывая возмущения, смотрела на Эллохара.

— Проклянешь? — лениво поинтересовался он.

— Вы на это напрашиваетесь! — выдохнула потрясенная его заявлением я.

— Ага, — нагло согласился Эллохар. — Начинай. Можно с проклятия Вечной Страсти, — усмешка и коварное: — Десятого уровня.

Стремительно бледнея, я думала лишь об одном: как он узнал?! Как?

Хитрая улыбочка была ответом на мой испуганный взгляд, затем Эллохар соизволил пояснить:

— Брая Ардан, помнишь такую?

Предшественница Верис — да, незабываемая оказалась леди.

— Рука Смерти, — ехидно продолжил намекать Эллохар.

Просто молча смотрю на него. Мне в ответ уже наглая ухмылка и проникновенное:

— Я знаю о тебе все, Дэя. Не абсолютно, так далеко влезть Брая не успела, но с момента приезда в Ардам я знаю все.

Стоять я больше не могла — ноги не держали, и, пройдя обратно, я устало опустилась на диван. Слов не было, а если бы я и хотела что-то сказать, не смогла бы — горло сжало спазмом.

— Собственно причина моей неприязни к Меросу кроется в увиденном, — лениво, чуть растягивая слова, произнес Эллохар.

А я поверить не могла. Просто не могла поверить, и было от чего.

— Вы… вы лжете. — Да, в сказанном не уверена, но проще сомневаться, чем поверить. — Леди Брая не увидела ничего, она задавала вопросы, она…

— Она — да, — Эллохар потянулся всем телом, — а мне, например, известно, что на первом курсе академии ты принимала непосредственное участие в сокрытии преступления, а именно — убийства.

Я дышать перестала! Удар сердца… второй… третий, и я задаю осторожный вопрос:

— Сокрытии?

Внимательный взгляд и насмешливое:

— Не пугай меня, Риате.

Я не пугала, я осознала, что Эллохар, скажем так — не договаривает. И сильно недоговаривает. То есть если бы он действительно просмотрел мои воспоминания, знал бы о том убийстве немногим больше… Значит, воспоминания были не мои. И остается только…

— Если вы, — я поднялась, скрестила руки на груди и теперь смотрела прямо в его глаза, — причинили хоть какой-то вред Тоби…

— Неплохо, — прервал меня Эллохар.

— То есть, моя догадка верна — вы использовали Руку Смерти на Тоби?! — Я чувствовала, что срываюсь на крик.

Потом осознала и другое, потому как:

— Тоби не знал о проклятии… — догадка, озарение, и очередной вопрос: — Эльфийку Лаллиэ допрашивали тоже вы?

Выглядел Эллохар несколько… расстроенным. Серо-стальные глаза мрачно изучали меня с головы до ног, затем магистр соизволил сказать:

— Дэя, ты чудовище.

— Я?! — переспросила в полнейшем изумлении.

— Ты, — холодный, чуть отрешенный голос. — Нельзя быть безупречной настолько, Дэя…

Молча смотрю на магистра, он с нескрываемой грустью улыбнулся мне и вдруг начал говорить:

— Ты слишком хорошая для меня, малышка. Слишком правильная, слишком добрая, слишком… безупречная… — тихий стон, — ты мне так маму напоминаешь… Мою. Знаешь, — почти рычание сквозь стиснутые зубы, но он сдержался и продолжил, — в Мирах Хаоса так мало светлого… У нас не принято сострадать, жалость — худшее из оскорблений, забота о слабом — просто смешна… В моем мире существует лишь Сила и право силы, и ничего больше.

Он вдруг растер лицо руками, сел, почти сгорбившись, и продолжил:

— Риш почти не помнит ее, ей было всего два, когда мамы не стало. А я… я не могу забыть. Ее добрые руки, ее улыбку, которая согревала мое сердце, ее доброту ко всему живому и неживому… И когда мама умерла, я возненавидел свой дом, свой мир… всех, кто не сумел ее спасти… — и едва слышное: — Я не смог простить отца. Так и не смог.

Молча подошла, села рядом, так жаль его стало. Так бесконечно жаль…

— Магистр… — Я осторожно коснулась его плеча.

Эллохар резко выдохнул и продолжил:

— Ты просто не для меня, малышка. Не для меня… а мне слишком хочется вновь увидеть свет в глазах любящей женщины, улыбку, от которой в душе становится теплее… И веру… веру в то, что я не так плох, как кажется… Я жалок!

— Нет, — я осторожно погладила его по спине, — вы просто устали…

— От себя.

— Вы же хороший, магистр, — тихо, но убежденно сказала я.

Что бы Эллохар не говорил — но поступки были красноречивее слов, а мне он ни разу не отказал, и Юрао помог, и Ликаси тоже.

Смех, смех с горечью, издевательский смех над самим собой, а затем:

— Ты и Риан — те единственные, кто в это верит.

— Остальных вы весьма успешно убеждаете в обратном, — попыталась пошутить я.

— Преуспел, — глухой ответ, затем со стоном: — Я не могу без тебя. Всегда знал, что контролирую даже не мысли — эмоции, всегда. И когда полюбил Василену… мне было больно, больно отпускать ее в тот, человеческий мир, где ее могли обидеть… Но отпустил, слишком отчетливо понимая — не вынесу разочарования в ее глазах. Разочарования во мне, в моем мире, в том, что я становлюсь слаб рядом с ней. И я убивал в себе эти чувства — медленно, уверенно, неотвратимо. Убил. В один день просто осознал, что глядя в ее васильковые глаза, испытываю лишь нежную привязанность, не более. Василена дорога мне, но я могу жить без нее. Без тебя не могу…

Я опасливо убрала руку с его плеча, настороженно опасаясь того, что последует далее. Почувствовал, усмехнулся, продолжил говорить резко, быстро, чуть хриплым срывающимся голосом:

— Больнее всего знать, что у меня был шанс, Дэя. Я просто не понял — себя, своего внезапного желания помочь… тебе. Там, в Загребе, осознав, что ты могла погибнуть, я испугался. За тебя испугался. И, зашвырнув к Тьеру, постарался забыть, отвлечься — не смог.

И вот тогда я решила осторожно спросить:

— Магистр Эллохар, вы вернете меня в академию?

Тяжелый вздох и усталое:

— А если нет?

— У меня амулет вызова, — напомнила я.

Эллохар откинулся на спинку дивана, развел руками, словно указывая на происходящее вокруг, и сообщил то, что я уже и так знала:

— Это Хаос, Дэя, и куда тебя занесет в случае использования ведьминской магии — неизвестно.

Внезапно послышалось шипение, словно кто-то гасил пламя водой. Оно усилилось, почти оглушая, затем стало тихо.

И тишина давила, пока где-то в здании не раздалось громкое: