— Стой, — он собрался уходить, и я, забывшись, схватила его за рукав рубашки, — я не приду, можешь даже не рассчитывать.

— Тик. Так, — раздельно произнёс он и сжал мою наглую конечность, — ты придёшь. С портретом.

— Нет, — я сузила глаза.

— Выбирай вопросы с умом, не на все из них я отвечу, — игнорируя мои слова, произнёс он, — до вечера, Айза.

И легко стряхнул мою руку. Мне хотелось кричать ему вслед и зло топать ногами, возможно погромить что-то, но я заставила себя закаменеть и гневно провожать спину этого наглого придурка. И злило меня больше всего то, что мне до зуда во всём теле хотелось получить ответы.

Вот она, возможность. Только руку протяни. Нарисовать портрет-набросок, брата-близнеца моего красного, для меня было не сложно, делом нескольких минут. Но мне нельзя. И подрывать свою легенду фантастической бездарности — тоже.

Но ведь это Ксан, он не выдаст, что я облапошила лорда Зайгона. Он ведь и сам приложил к этому руку. Я могу дать ему то, что он хочет. Об этом ведь никто не узнает, за время нашего знакомства я поняла, что Ксан умеет хранить тайны. Надо только быть осторожно при создании портрета.

Я до крови прикусила губу. Рискнуть? Ведь запретные знания так и манят. И мне до боли хотелось узнать о самой себе больше. О себе, о подобных мне. Как бы я ни стремилась перечеркнуть прошлое, кровь — не водица. И я должна знать о себе всё, что только смогу найти.

Решено. Портрету — быть. В конце концов, это малая плата за бесценные тайные знания.

Я думала прийти в комнату и по памяти начеркать противную, но такую красивую морду Ксана, стараясь, чтобы вышло не очень. Ручкой или карандашом на тетрадном листе. Но каково же было моё удивление, когда я зашла в комнату и увидела на столе баночку с краской, кисти и белоснежный лист бумаги. Он даже о баночке для воды позаботился!

Я замерла, не зная, чего сейчас испытывала больше — восхищения талантами Ксана или раздражения по этому поводу. Как он всё это пронёс в мою комнату? И ведь знал, гад, что я не смогу удержаться от такой заманчивой сделки.

Я вздрогнула, когда поняла, что краска в банке — чёрная. Этот Ксан! Мысли мои он читает, что ли? Почему у меня создаётся ощущение, что он всегда всё знает наперёд? Или?.. Вот я глупая. Я хлопнула ладонью по лицу. Константин Делатур один из немногих магов, которые овладели почти всеми специальностями. К тому же он из верхушки магократии.

Пожалуй, только в этот момент я начала по-настоящему примиряться с мыслью, что Ксан и герцог Делатур — это один человек. И с мыслью, что он всегда на шаг впереди меня. Нужно просто смириться, что Ксан-Константин вездесущ и всеведущ и успокоиться. Хотя нет. Не всеведущ.

Я тонко улыбнулась и коснулась кистей. Пальцы зазудели от едва сдерживаемой внутри энергии. Вся моя сущность, весь мой дар ощущал это — предвкушение творения. Я позволила себе расслабиться и пропала, был только хрустальный звон силы, тоненькая ниточка созидания.

Я моргнула, когда сделала первый мазок чёрной краской. Призрачная нить энергии творения тихонько зазвенела. Я постаралась приглушить её, отстраниться от этого. Я не творю, я просто делаю что-то обыденное, как написание конспекта. Ещё линия. Никакой силы не вкладываю. Это просто чертёж. Да…

И кисть запорхала над белоснежным листом, а ниточка крепла и тонко звенела, соединяя меня и простой лист бумаги. Но мне уже было всё равно. Меня захватило. Дар запел по венам, в теле была невероятна лёгкость, словно я воспарила, голова опустела. А кисть порхала, ведомая силой.

Я вынырнула из этого состояния резко, мучительно, почти с кровью вырывая себя. Моя рука замерла над листом, нервно подрагивая, и оттуда на меня смотрел, насмешливо улыбаясь и вскидывая одну бровь он — Константин Делатур.

Я тут же отшвырнула кисть и отшатнулась. Он был как живой, казалось, сейчас скажет что-то самодовольное и сойдёт с листа. Я чувствовала каждую его эмоцию, почти так же, как будто бы он вживую стоял передо мной. По рукам пронеслись мурашки.

Вот поэтому мне запрещено искусство. Творение. Потому что всё, что я делаю, созидая, — я создаю из магии. Картины, музыка, песня, танец — оно наполнено волшебством, завораживает, уводит в мир грёз. Они живые. И ни у кого не останется сомнений в том, кто я такая.

Я и сейчас сильно рисковала. Надеюсь, мой всплеск никто не уловил, он ведь был мимолётным и слабым. Я коснулась листа кончиками пальцев и сосредоточилась, вытягивая из него магию. Этому, как и многому другому, связанному с моим даром, я научилась случайно.

Я до сих пор помнила, как в приступе гнева, когда всё узнала, уничтожила свою Книгу крови. Я в едином порыве просто вытянула из неё всю магию и бросила в огонь. Когда пришла в себя, успела спасти только обложку.

Подумать только — я вытянула магию из одного из самых могущественных артефактов, который невозможно уничтожить — так считали раньше. А я смогла. Уничтожила Книгу крови, созданную в течение многих лет огромным количеством магии и примесью моей крови и крови моих родителей. Артефакты на крови магократов — самые мощные.

А Книга крови — что-то вроде личного дневника, мемуаров и просто книги о личности. У всех магократов есть такие книги, она хранит их тайны, накапливает магию, помогает найти себя, не даёт забыть предков. Я же свою так глупо уничтожила. Зато меня точно никто по ней не вычислит.

Я снова посмотрела на портрет Ксана. Он был сделан неплохо, но той нереальной силы больше в нём не ощущалось. Схематичный портрет чёрной краской и грубыми линиями. Единственное, в чём меня можно уличить этим портретом, — в обмане по поводу моей бездарности. Не талантище, но определённо школа видна.

Я дала краске высохнуть и свернула лист в трубочку. Время на часах подсказывало, что мне стоит поспешить. А то с этого Ксана станется из вредности ещё два ящика условий насочинять. А ведь я так и не подумала над вопросами, которые ему задам!

Я вышла в гостиную, и тут же напоролась на острый взгляд Тори. Соседка сидела в кресле с ногами и читала толстенный талмуд с истрёпанными по концам и пожелтевшими страницами. Прищурившись на текст, я поняла, что это старое алтонское наречие. Я изучала его около года в пансионе.

Наши взгляды с девчонкой встретились, и я поняла, что неприятного разговора не избежать. Она захлопнула книгу и встала с место, откладывая талмуд обратно на сидение.

— Почему ты такая? — раздражённо выпалила Тори и вписала тонкие ручки в худосочные бока.

— Это какая? — я наклонила голову, разглядывая малявку. Она была сильно младше нас всех.

— Для тебя словно всё это какое-то развлечение! — выплюнула она и сверкнула глазами через линзы очков, — ты не воспринимаешь учёбу всерьёз и лезешь, куда не надо. И тебе всё сходит с рук!

Я сузила глаза и сделала несколько шагов к Тори, глядя на неё сверху. Я была выше и сейчас не преминула воспользоваться этим преимуществом. Может, она в чём-то и права, и сначала всё было просто очередным приключением, просто заданием. Но теперь мне хотелось остаться, хотелось разобраться во всём. А главное — понять саму себя.