— А кто ты такая, чтобы судить меня? — сказала я ровно, — почему ты цепляешься именно ко мне? Ты ведёшь себя так, словно я отобрала у тебя последний кусок хлеба и выкинула его.

— Меня раздражают такие люди как ты, — она сжала кулаки и вздёрнула подбородок, — ты наглая и легкомысленная, ты не заслуживаешь всего того, что тебе дают. Тебя вообще здесь быть не должно!

Я подавилась воздухом от таких заявлений. И разозлилась.

— Кто ты такая, чтобы говорить мне, где я должна быть? — едко ответила я, — я тебя не трогаю, но ты снова и снова лезешь ко мне. Ты высокомерна и наивна, если думаешь, что имеешь какое-то право что-то мне навязывать. Я буду там, где считаю нужным. И с теми, с кем хочу.

— Т-ты!.. — задохнулась от моей отповеди девчонка, — ты ничего не понимаешь! Ты всё испортишь. Вмешиваешься, где не надо. Для тебя всё игра, ты лгунья, пустышка, мешающаяся под ногами. И этим ты делаешь хуже только себе!

— О чём ты говоришь? — уточнила ледяным голосом.

Она ничего мне не ответила, только гневно сверкала глазами и сжимала кулаки, понимая, что проболталась. Но что она имела ввиду? Кому и в чём я мешаю? Я вроде бы никуда особо не лезу, разве что… Ксан. Неужели всё упирается в него?

— Ревность и зависть — не лучшие качества, Тори, — каким-то чужим голосом ответила я на все её оскорбления и посмотрела ей в глаза, чувствуя, как натягивается нить силы, которая не успела угомониться после рисования.

На долю мгновений я заглянула в её разум. Теперь я знала, что Тори Грэмс — связана с леди Эвелин и Константином Делатуром. Не так уж она и проста. Ведь мелкая вредина знала, кто такой Ксан на самом деле. И была близка с леди Эвелин задолго до академии.

Это было мгновение-вспышка, но я успела уловить этот флёр. Тори Грэмс — это маска. Неужели, она магократка под прикрытием? Если Ксан — магократ, то и Тори может быть из этой же братии. И она явно имеет какие-то виды на Делатура.

Тори вздрогнула всем телом и побледнела, а потом убежала в свою комнату. Я заторможено проследила за захлопнувшейся дверью, понимая, что вопросы к Ксану всё-таки придумались.

Герцог уже ждал меня в часовне. Он задумчиво смотрел на статую Светлой Святой, и в этот момент он показался мне совсем другим. Не надменным и не невыносимым Ксаном, а кем-то ещё. Будто всё это маски и игры, а сейчас она стоял передо мной настоящим. Спокойным и серьёзным, с очаровательным флёром мыслей.

Мой дар тонко затрепетал внутри, впитывая эту странную и такую приятную ауру вокруг этого молодого мужчины. Такого загадочного, глубокого, как тёмный омут. Я зачарованно сделала шаг вперёд, желая нырнуть в эти тихие воды с головой в надежде когда-нибудь добраться до дна и узнать все секреты и тайны.

Заметив движение, брюнет обернулся, и вроде ничего не произошло, но он неуловимо изменился. Снова это был раздражающий меня Ксан. Я с досадой поджала губы и шикнула на разбуянившийся дар. Он всё не желал засыпать после того, как я дала ему волю, когда писала портрет Делатура.

— Пришла, — констатировал Ксан и улыбнулся уголком губ.

— Ты не оставил мне выбора, — буркнула недовольно и подошла к нему, протягивая трубочку бумаги, — подавись, вымогатель.

Он молча взял трубку и развернул лист, его глаза чуть прищурились, пока он вглядывался в чёрные небрежные линии, словно смотрел куда-то сквозь, что-то искал. А потом свернул бумагу обратно в трубочку и кивнул мне.

— Уговор есть уговор, — произнёс он, — слушаю твои вопросы, Айза.

— Ты знаешь Тори Грэмс? — выпалила я, сузив глаза.

— Тори Грэмс? — он явно удивился, — воспитанница леди Эвелин, она взяла её под своё крыло, когда я вырвался из-под её заботы.

— Она тоже магократка, — утвердительно произнесла я, — она устроила мне разнос за то, что я общаюсь с тобой.

— Малышка так глупо выдала себя, — Ксан хмыкнул, его губы как-то тепло растянулись в улыбке, — она ещё такой ребёнок.

— Не такой уж и ребёнок, — буркнула я, меня неожиданно задело то, что малявка заставляет Ксана так улыбаться.

Я вообще не знала, что он способен на что-то подобное. И это доказывало, что Тори по-настоящему близка с ним. Но чему я там мешаю, общаясь с Делатуром? Или, вернее будет сказать, кому? Уж не положила ли соседка глаз на своего совоспитанника? Было видно, как она ревнует, и заметила это не я одна.

— Ты хочешь поговорить о Тори? — он вдруг похолодел и вопросительно приподнял бровь.

— Нет, не о ней. Леди Эвелин говорила, что у магократов магия сильнее и специфичнее, чем у обычных магов, — я нервно вцепилась в край серебристого жилета, — что у них есть какие-то особые способности. Расскажи мне об этом.

— Кровь магократов очень древняя, она образовалась под законами первобытных богов и со временем лишь слегка перестроилась под новые магические потоки мира, — Ксан посмотрел на статую богини, — до прихода Светлой Святой в мире было много чудовищ и магических рас, но она избавила нас от них. Но не от их наследия.

— К-какого наследия? — мой голос дрогнул.

— Иногда у магократов вместо магии появляется особый дар, — он сказал это так обыденно, будто мы говорили о предстоящем уроке танцев, — у магократов потоки силы работают немного иначе, что и позволяет этим дарам периодически всплывать.

— Но п-почему? — мой голос предал меня ещё раз.

— Просто прими как факт, — будто не заметил моей бледности Ксан, — следующий вопрос.

— Какие дары могут быть? — я сглотнула.

— Разные, — уклончиво ответил он.

— У тебя есть? — я осмелела, сделала шаг к нему.

— Есть, — прямо ответил он, — хочешь проверить?

— Хочу! — выпалила я и задрала подбородок.

— Ты либо смелая, либо глупая, Айза, — вдруг покачала головой Делатур, — и я почему-то не исключаю и то, и то сразу.

Он сделал шаг ко мне и положил ладонь на поясницу, чуть подталкивая к себе, заглядывая в глаза своими серебристо-голубыми, опасными и острыми, как клинки из лигурийской стали. Но я не дрогнула, продолжая смотреть прямо. Я либо глупая, либо смелая. Либо всё вместе, верно

— Почему ты мне всё так в лёгкую вываливаешь, за какой-то портретик? — тихо спросила я, — это ведь тайна.

— А ты против? — он выгнул бровь.

— Не то, чтобы. Просто это подозрительно, — нахмурилась я, — обычно всякие тайны щедро вываливают, если не хотят потом оставить в живых. Поэтому мне и интересно, зачем тебе.

— Тогда ты могла бы просто не приходить, — сказал Ксан, — но ты пришла и принесла портрет.

Он словно гипнотизировал меня своим волшебным взглядом, его аура опутывала меня, увлекая в этот омут, в который я так хотел попасть несколькими минутами ранее. Это снова был тот странный, незнакомый мне мужчина. Спокойный и такой манящий.