Я вылезла из душевой кабинки и посмотрела в зеркало на себя. Под левой ключицей, ближе к подмышке, на коже красовался длинный белый росчерк. Очень старый шрам, он был всегда, сколько я себя помнила. Я осторожно провела пальцем вдоль него и закусила губу.

Совсем недавно я узнала, откуда он. И это знание далось мне непросто. Оказалось, что вся моя жизнь — искусно выписанная ложь, а самый близкий человек — лжец и предатель. Сердце сжалось от злости и обиды, но я запретила себе плакать. Я уже выплакала всё, что он заслужил. Больше не буду. Я — Айза, и у меня новая жизнь.

С таким настроем я завернулась в полотенце и покинула ванную комнату. У меня ещё было маленькое дело на сегодня.

В часовне было тихо, только у алтаря неровно трепетало пламя свечей. Я взяла из лотка новую свечку и подожгла фитилёк от догорающей, почти полностью оплавившейся. Поставила свою и поклонилась статуе прекрасной женщины.

«Освети мой путь, Светлая Святая», — проговорила я в мыслях и очертила светлый знак.

В груди поселилось тепло, словно она мне ответила. Я задумалась о том, что в общем и целом в моей жизни было немного тёмных красок. Мне очень повезло. И из этой передряги я тоже выберусь. Всего-то и нужно окрутить Делатура и тихо исчезнуть.

— Думаешь, она ответит? — тишину часовни разрезал ленивый голос.

Я медленно повернулась к колонне, на которую откинулся Ксан, уже привычно засунув ладони в карманы брюк. Опять весь в белоснежной одежде, словно Крылатый, посланный самой богиней. Но я-то знала, что он вовсе не Крылатый, а спутник с Кривой дороги. И цвет его — чёрный.

— Что ты тут забыл? — я сузила глаза, — ты меня преследуешь?

— Какого ты высокого мнения о себе, — он медленно растянул губы в кривой издевательской усмешке, — я же теперь твой личный Цезарь. И в этом виновата только ты.

— Не сваливай всю вину на меня, — зашипела я и сделала шаг к нему, — ты всю эту кашу заварил, тебе и расхлёбывать.

— О, не переживай, — сказал он зловеще, — расхлебаю и получу от этого максимум удовольствия. За твой счёт.

— У герцога было такое грустное детство, раз он не наигрался в куклы? — я упёрла руки в боки.

— За учебниками особо не наиграешься, теперь отрываюсь, — он сделал шаг ко мне, — но я вырос, и куколки у меня уже другие.

— Вот бы тебя оженила на себе какая-нибудь гадина, Делатур, — от души пожелала я, зная наверняка, что моё пожелание исполнится.

— Не переживай, оженит, — он сделал ещё шаг, оставаясь невозмутимым, — но пока этого не произошло. А ты рядом.

— В смысле? — я сузила глаза.

— Ты узнала, кто я, но это и к лучшему, — проигнорировал он мой вопрос, — теперь нам будет удобнее.

— В смысле? — повторила я свой вопрос и добавила, — тебя вообще не волнует, что я раскрыла твоё инкогнито и могу натравить половину академии на тебя? Более того, я могу нарисовать твой портрет и распространить по всему королевству.

— Во-первых, — он разогнул один палец перед самым моим носом, — я сам просил написать мой портрет. Во-вторых, — два пальца возникли передо мной, моё дыхание касалось кожи Делатура, — я уже говорил, что ты сама не рада будешь, если раскроешь какую-то из моих тайн. И, в-третьих, — он помахал рукой с тремя разогнутыми пальцами у меня перед глазами, — теперь ты официально мой миньон. Подопечная. Тебе от меня никуда не деться.

И нагло щёлкнул меня по носу. Я задымилась и сжала ладони в кулаки. Так хотелось дать по этой наглой самодовольной роже! Но меня быстро отрезвила мысль о том, что я должна его очаровать. Чёрт, я забываю о своём задании каждый раз, как вижу Ксана-Константина! С ним просто невозможно быть милой, так и хочется цапнуть побольнее.

— Я откушу тебе нос, если ты сделаешь так снова, — зашипела я.

— Боюсь, — серьёзно сказал он, только уголок его губ насмешливо дрогнул.

Гад! Теперь я поняла, какую жирную свинью мне подложила леди Эвелин.

Я вернулась в свою комнату и тут же замерла, глядя на лист бумаги с алым портретом. Моим портретом. Моим самым первым в жизни портретом. Написанным Ксаном. Константином Делатуром. В груди словно огненный шар взорвался и растёкся по телу.

Вся недавняя злость на него вдруг куда-то делась. Я осторожно взяла листок, словно боялась, что он сейчас развеется дымом, и снова посмотрела на уверенные алые росчерки. Палец сам коснулся линии нижней губы на портрете, провёл, повторяя движение кисти Ксана, когда он ответил мне, на кого ставил в тотализаторе.

Губы растянулись в лёгкой улыбке, но тут же отдёрнула руку и нахмурилась. Что я делаю? Что он делает? Зачем? Мне нельзя ничего испытывать к Делатуру, он просто заказанный жених. Но мне пришлось признать, что я всё ещё никак не могу осознать того, что Ксан и Константин Делатур — это один человек.

Этот наглый брюнет был для меня хитрым мерзавцем Ксаном, но никак не тем, по чью душу я сюда пришла. Мой мозг отказывался воспринимать живого реального Ксана и абстрактного Константина одной картинкой. Чёрт, да мне же поручили окрутить Ксана!

Этого самого Ксана, который решил поиграться со мной как с куклой, который выводил меня из себя самим своим присутствием. И… о, богиня, я не могу этого не признавать, он меня волновал, с самой нашей первой встречи. Загадочностью, харизмой. Он увлёк меня настолько, что я даже забыла о задании.

И вот, оказалось, что он и есть моё задание. Богиня, пути твои неисповедимы и запутаны. Я почти с ненавистью посмотрела на своё лицо на бумаге. Мой первый портрет. И его написал для меня Ксан. Что им двигало? Наверное, я никогда не узнаю.

Но… Для меня что-то неуловимо начало меняться. Казалось, мы только встретились, времени прошло всего ничего, а Ксан уже успел вмешаться в мою жизнь и одним движением провести линию между моим прошлым и настоящим.

Может, для него этот рисунок алой краской — всего лишь очередная его непонятная игра, но для меня он оказался чем-то большим. Только сейчас, глядя на свой самый первый в жизни портрет, я поняла, что по-настоящему живу. Я — существую.

До этого меня словно не было. Никаких упоминаний и бумаг, никаких изображений. Меня и правда словно и не было. Высокий граф Траум постарался на славу, чтобы стереть меня из этого мира. Какое-то забвение, а не жизнь. Он даже имя у меня отнял, его часть. Ненавижу.

Я тяжело вздохнула и достала обгоревшую обложку от Книги крови. Буква «А» так искусно вписанная в звезду, что, если не знать моего полного имени, можно и не догадаться о её наличии. Я вложила внутрь обложки портрет. Моя старая и моя новая жизнь.

— И куда это ты так разрядилась? — прищурилась Бригитта, когда мы все столкнулись в гостиной утром.

— Сегодня праздник? — сонно спросила Анна-Луиза и потёрла глаза.

— Нет, — высокомерно фыркнула Крессида и поправила причёску, — в отличие от вас я хочу выглядеть привлекательно.