– Что вам?

Кларк взял меню у Мэри. Она отобрала его назад и произнесла:

– Большую «пепси» и большое имбирное пиво. И пожалуйста,побыстрее.

– Вы обязательно должны попробовать вишневый пирог! –хриплым голосом вскричала рыжая. Молодая официантка вздрогнула при звуке этогоголоса. -Рик только что испек! Вы почувствуете, что умерли и вознеслись нанебо! -Она с ухмылкой подбоченилась. – Но вы и так в Раю, ну, вы понимаете, чтоя хочу сказать.

– Спасибо, – сказала Мэри, – но мы действительно спешим и…

– Конечно, а почему бы и нет? – раздумчиво произнес Кларк. –Два кусочка вишневого пирога.

Мэри лягнула его в лодыжку – больно, – но он, – казалось, незаметил этого. Он снова уставился на рыжую официантку, до боли стиснув зубы.Рыжая, несомненно, заметила это, но не подала виду. Она лениво взбила однойрукой свои немыслимые волосы.

– Две бутылки с собой, два пирога здесь, – повторила молодаяофициантка. Она опять нервно улыбнулась им, пока ее глаза изучали обручальноекольцо Мэри, сахарницу, вентилятор под потолком. – Пирог вам прямо сюда? – Онанагнулась и положила на стойку две салфетки и две вилки. – В-вы… – начал Кларк,но Мэри твердо и быстро перебила его:

– Нет.

Хромированный поднос находился на дальнем конце стойки. Кактолько официантка направилась туда, Мэри прошипела:

– Зачем ты это делаешь, Кларк? Ты же знаешь, я хочу поскорееубраться отсюда!

– Эта официантка. Рыжая. Это же…

– Да перестань глазеть на нее! – злобно прошептала Мэри. –Ты как пацан, заглядывающий девочкам под юбки!

Он отвел взгляд… но с немалым усилием.

– Это же вылитая Джанис Джоплин, или я сумасшедший!

Пораженная, Мэри сова посмотрела на официантку. Та слегкаповернулась в профиль, разговаривая с поваром на кухне, но Мэри видны были дветрети ее лица, и этого оказалось достаточно. У нее как будто щелкнуло в голове,и лицо рыжей совместилось с лицом на пластинках, которые у нее хранились до сихпор. Это были пластинки в виниловых конвертах, выпущенные в том году, когда ещени у кого не было переносных магнитофонов «сони», а компакт-дискивоспринимались как чистая фантастика; пластинки, которые теперь уложены вкартонный ящик из-под виски и пылятся где-то в углу чердака; пластинки с такиминазваниями, как «Большой брат и акционерная компания», «Дешевая дрожь» и«Жемчужина». И лицо Джанис Джопин – доброе, некрасивое лицо, которое оченьбыстро сделалось старым, огрубевшим и измученным. Кларк прав: лицо этой женщины– точная копия лица на тех старых пластинках.

Но было не только лицо: и Мэри ощутила, как в ее душузаползает ужас и сердце колотится в предчувствии опасности.

Был еще голос.

В памяти у нее всплыл леденящий душу, взмывающий вверх звук– почти вой – в начале песни «Кусочек моего сердца». Она наложила этот мрачный,пропитой выкрик на голос рыжей официантки, от которого несло виски и«Мальборо», как только что накладывала друг на друга лица, и поняла, что еслиофициантка запоет эту песню, она запоет ее голосом умершей знаменитости изТехаса.

«Потому что она и есть умершая знаменитость из Техаса.Поздравляю, Мэри, тебе пришлось ждать до тридцати двух лет, но ты своегодобилась -увидела наконец свое первое привидение».

Она попробовала спорить с собой, пыталась убедить себя, чтосовпадение разных факторов, среди которых не последнее место занимал стресс оттого, что они заблудились, заставило ее придавать слишком большое значениеслучайному сходству, но все эти рациональные соображения не могли состязаться суверенностью, засевшей глубоко внутри: она видит призрак.

В ее теле происходили какие-то странные глубинные изменения.Биение сердца достигло уже галопа, и оно готово было взорваться, как марафонецна олимпийской жаре. От прилива адреналина мышцы живота напряглись, а вдиафрагме сделалось тепло, как после глотка виски. Подмышки и виски увлажнилисьпотом. Самым удивительным был свет, заливавший все – неон на циферблате часов,отделанный нержавеющей сталью проход на кухню, вращающиеся круги на лицевойпанели музыкального автомата – так, что все казалось и призрачным и в то жевремя чересчур реальным. До нее доносилось жужжание вентилятора, рассекавшеголопастями воздух, слабый ритмичный звук, будто кто-то выбивал шелковуюзанавеску, запах мяса, жарящегося на невидимом вертеле в соседнем помещении. Ив то же время было ощущение, что она вот-вот свалится с вертящегося стула напол в глубоком обмороке. «Возьми себя в руки, женщина! – строго приказала онасебе. – У тебе приступ страха, вот и все, – никаких призраков, никакихгоблинов, никаких демонов. Просто старомодный приступ всеохватывающего ужаса,такое с тобой и раньше случалось перед экзаменами, в первый день работы в школеи когда ты первый раз выступала на родительском собрании. Ты знаешь, что этотакое, и можешь с ним справиться. Никто тут не собирается падать в обморок, такчто возьми себя в руки, слышишь?»

Она изо всех сил сжала пальцы на ногах, сосредоточившись наэтом ощущении, пытаясь тем самым вернуться в реальным мир, подальше отослепительного порога, за которым маячила потеря сознания.

«Дорогая, – голос Кларка откуда-то издалека, – с тобой все впорядке?»

– Да, конечно. – Ее собственный голос тоже слышался издалекой дали… но все равно, понимала она, ближе, чем если бы она попыталасьзаговорить еще пятнадцать секунд назад. Все еще сжимая пальцы ног, она взялаоставленную официанткой салфетку, чтобы рассмотреть ткань, – еще один способвернуться в мир и справиться с панически, иррациональным (действительноиррациональным, правда же? – ясное дело! ) чувством, которое с такой силойохватило ее. Она поднесла салфетку к лицу, чтобы вытереть пот, и увидела, что наобороте что-то написано прыгающим карандашом, который рвал бумагу в клочья.Мэри прочла написанное большими печатными буквами:

«УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА, ПОКА ЕЩЕ МОЖЕТЕ».

– Мэри, что это?

Официантка с лихорадкой на губе и бегающими, испуганнымиглазами возвращалась с пирогом. Мэри уронила салфетку на колени.

– Ничего, – спокойно произнесла она. Когда официанткарасставляла тарелки, Мэри заставила себя заглянуть девушке в глаза.

– Спасибо, – сказала она.

– Не за что, – пробормотала та, лишь на краткий мигвстретившись глазами Мэри, после чего снова бесцельно заскользила взглядом позалу.

– Решила все-таки попробовать пирог, я вижу, – говорил еемуж своим доводящим до бешенства тоном – мол, де, Кларку лучше знать. «Женщины!-возглашал этот тон. – Господи, они же ничто. Их мало подвести к колодцу -надоеще ткнуть носом, чтобы они начали пить. Такая работа. Трудно быть мужчиной, ноя стараюсь изо всех сил.