ленту. Из нее нужно приготовить кристаллический хлористый. Я хочу, чтобы этим занялись Вы.

— Но я же не химик. Я понятия не имею, как это сделать.

— Да остыньте же вы, наконец. Дослушайте до конца. Вот я и хочу, чтобы Вы обратились к химикам и попросили их сделать нам это в порядке научно-технического сотрудничества. Мы имеем возможность зачислить на полставки одного-двух человек по этой теме. Скажем, на пару месяцев. Это, конечно, многовато. Но их нужно как-то прикормить, поняли? Нам наверняка еще придется к ним обращаться. А фактор материальной заинтересованности — весьма существенная вещь. Это вы знаете.

— Понял, Валентин Аркадьевич. Есть у меня связи с химиками. Сейчас попробую позвонить. Разрешите? — я протянул руку к телефону.

— Пожалуйста, — он пододвинул телефон и откинулся на спинку кресла.

Я набрал номер.

— Алло! Кафедра общей и неорганической химии? Бориса Романовича можно?

— Нет-нет! Только не Бориса Романовича! — Он надавил на кнопку отбоя, — Обойдемся без этого маразматика! У нас четыре кафедры химии, а мы будем обращаться к этому старому склочнику! К кому-нибудь другому!

— Почему склочнику? Кроме того, я не знаком ни с кем из других химиков.

— Если я говорю, что он склочник, значит, я знаю, что говорю, — шеф открыл свою пижонскую крупноформатную записную книжку в кожаном переплете, привезенную накануне из Сомали. — Поэтому обратимся на кафедру аналитической химии. Вот. Тридцативосьмилетний профессор Савчук Сергей Ильич. Заведующий кафедрой.

Он набрал номер.

— Никто не подходит! Разбежались уже! Вот дисциплина! Как шестнадцать ноль-ноль — в институте никого нет!

Он оторвал трубку от уха, готовясь положить, но в это время она хрюкнула, и оттуда послышался голос:

— Да!

— Это говорит профессор Ампиров Валентин Аркадьевич, завкафедрой основ радиотехники. С кем я говорю? Вы, Сергей Ильич? Мне повезло. У Вас что, после четырех кроме заведующего уже никто на кафедре не работает? Почти как у нас. Я по делу. Нам нужно приготовить хлористый палладий из металлического. Сможете кому-нибудь поручить? Металлический будет завтра. К Вам подойдет мой старший преподаватель. Очерет Геннадий Алексеевич. Завтра он получит палладиевую ленту и придет к Вам. Отлично. Мы Вас оформим на полставки по нашей теме на два месяца. И еще одного человека можем. Идет? Вы завтра когда сможете? Отлично.

Он прикрыл микрофон ладонью.

— Гена, как у Вас завтра с занятиями?

— Только первая пара.

— Сергей Ильич, после первой пары сможете? После третьей? Идет! Он будет у Вас. Все. До свидания.

Шеф положил трубку, потирая руки.

— Видите, на каком уровне мы решили вопрос! А Вы — Борис Романович. Самый большой химик, которого Вы знаете! Все. Вы мне сегодня больше не нужны. Хотя, постойте. Чем черт не шутит, может первый отдел еще и работает?

Он опять набрал номер. Ответили незамедлительно.

— Алло! Это Вы, Дмитрий Степанович? Валентин Аркадьевич. Как там наш палладий получить? Когда подойти? Да хоть сию минуту! Сейчас к Вам подойдет мой старший преподаватель. Запишите, Очерет Геннадий Алексеевич. Он все получит — нам нужно отдать его в работу завтра рано утром. Все. Он уже идет. Пока.

— Гена, нам повезло. Начальник первого отдела выдаст вам палладий самолично прямо сейчас. Ну, с Богом! Идите.

В первом отделе меня ждал не Дмитрий Степанович, а какой-то клерк. Он спросил у меня удостоверение и открыл сейф. Потом долго взвешивал, заполнял бумаги, заставил меня расписаться в нескольких местах, и я, наконец, получил палладиевую ленту и сопроводительный документ в придачу.

На другой день после второй пары я был в кабинете Савчука. Он оказался высоким шатеном с красивым лицом, в строго наглаженном костюме темно-стального цвета, ослепительно белой рубашке и при аккуратно завязанном сером галстуке в красную полоску. Приветливо поздоровавшись со мной за руку, он предложил сесть и позвонил по телефону.

— Людочка, зайди ко мне, пожалуйста.

Вошла миловидная блондинка лет двадцати трех — двадцати пяти и улыбнулась сначала Савчуку, а потом и мне.

— Это моя аспирантка. Людмила Сергеевна. Она приготовит вам хлористый палладий. Людочка, это старший преподаватель кафедры основ радиотехники. Геннадий Алексеевич. Он даст тебе палладиевую ленту. Приготовь, пожалуйста, поскорее. Вопросы есть?

— Нет, Сергей Ильич. Все ясно, — ответила аспирантка и встала, приглашая меня следовать за нею.

Мы вошли в довольно мрачное помещение, в котором стоял отвратительный запах каких-то химикатов.

— Ну, где Ваш палладий? — спросила аспирантка, — Геннадий…, простите, забыла отчество.

— Просто Гена.

— А я — Люся.

— Ваш шеф называл Вас Людой.

— Ему так больше нравится. Но все называют меня Люсей. Как мама дома.

— Отлично, Люсенька. Вот Вам палладий.

Я извлек из портфеля моток металлической ленты.

— Где Вы его хранили?

— В этом портфеле. А что?

— И ты не боялся?

— Чего?

— Что тебя могли ограбить. Ты знаешь, что он идет по цене платины? А здесь килограмма полтора, верно?

— Тысяча четыреста семьдесят восемь граммов с миллиграммами. Вот Документ.

— Тебя могли ограбить.

— Но кто знал, что я ношу в портфеле?

— Могли узнать.

Она взяла большой химический стакан и втиснула в него ленту. Потом поставила его в вытяжной шкаф и стала заливать какой-то жидкостью.

— Чем это ты его заливаешь?

— Царской водкой, Гена.

Я смотрел, как металл лежит в смеси кислот, словно в воде и ждал, когда же он начнет растворяться. А Люся достала новую школьную тетрадь и с серьезным видом принялась в ней что-то записывать. Закончив писать, она открыла вытяжной шкаф и поболтала в жидкости стеклянной палочкой.

— Ну как, Люся? Скоро мы получим хлористый палладий?

— Процесс растворения уже идет. Видишь, металл покрылся мелкими пузырьками?

— Вижу. А когда этот процесс закончится?

— Ну, через сутки, не раньше. Палладий реагирует медленно. Это же платиновый металл! Так что можешь идти. Придешь завтра. А еще лучше — послезавтра. Шкаф я закрою и опечатаю. Все, увидимся послезавтра, Гена. До свиданьица!

— Пока, Люся. Пойду проинформирую своего шефа. Преподам ему урок химии.

Но хлористого палладия очаровательная Люся не получила ни завтра, ни послезавтра. Даже после выходных в химическом стакане ничего не изменилось. Только металлическая лента покрылась едва заметным слоем мельчайших пузырьков. Как Люся ни болтала стеклянной палочкой, ничего существенного не происходило. Наконец она сказала:

— Ты знаешь, Гена, я подняла всю, какая у меня есть, литературу по этому поводу. Вроде все делаю верно. Но процесс идет крайне вяло. С такими темпами мы с тобой можем прождать не меньше года. Да и то я не уверена, что у нас что-нибудь получится. Вообще-то это далеко от того, чем я занимаюсь по линии аспирантуры.

— Что же будем делать, Люсенька?

— Не знаю. Доложи своему шефу. Пусть