Несколько секунд спустя она отвечает:

Я думаю, что КОНЕЧНО ЖЕ ДА!! Я тож не работаю в пятницу, могу прям на станции тебя встретить. И! Мы можем продолжать скрывать свою личность, как предлагала Скарлет.

* * *

Я воодушевлена поездкой, но испытываю и волнение. Не могу перестать думать о нашей встрече с Уилфом и о том, как неловко она прошла. Испытывать трудности с социализацией – привычное для меня дело, и я переживаю, что и Белль будет со мной трудно.

В пятницу беспокойство возвращается, во время поездки в Йорк на поезде я то и дело бегаю в туалет, чтобы причесаться или накраситься. Купила в магазине косметики тушь под названием «Феноменальные ресницы» и румяна «Прикосновение чуда», наношу все это добро, а потом начинаю переживать, что все-таки переборщила с румянами, и стираю их. Я постаралась одеться опрятно, на мне чистые джинсы и новая футболка, белая, со смайликом. Я описала ее Белль, чтобы ей проще было узнать меня на станции, а она сказала, что будет в зеленом платье и у нее будет холщовая сумка с изображением пчелки. Ищу ее глазами, пока поезд подъезжает к станции.

Сперва я вижу только толпы туристов, и когда замечаю женщину в зеленом платье, стоящую поодаль, мне приходится смотреть во все глаза, потому что я представляла ее совсем другой. Из-за этих сообщений длиною в жизнь с кучей восклицательных знаков и заглавных букв я представляла ее крупной и вычурной, похожей на большую куклу с круглым лицом в боевой окраске и светлыми кудряшками. На деле же она стройная, у нее темная кожа, волосы темные и гладкие, кажется, она откуда-то с Филиппин или из Индонезии. Настороженно приближаюсь к ней, но тут она замечает меня, приподнимает сумку с пчелой, показывая ее мне, а я указываю на смайлик на футболке. Когда мы оказываемся рядом, становится неловко, потому что мы обе не знаем, как поприветствовать друг друга. Она наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку, но успевает передумать, и вместо этого мы жмем друг другу руки.

Пока мы идем к выходу со станции, я замечаю, что у Белль есть привычка расчесывать руки, когда она нервничает. Еще у нее тонкий жизнерадостный голос, которым она увлеченно рассказывает о том, что процессия со свечами началась в больнице, а теперь переместилась к небольшому парку рядом с Йоркским собором.

– Мы можем пойти туда чуть позже, – говорит она. – Удачно, что ты приехала, ведь сегодня брат Хлои выступит с речью. Во всяком случае, так говорят. Ты слышала про «Фликс»? Это группа из Йорка, они собираются сыграть там свою новую песню… Ох, так здорово видеть тебя тут! Замечательно.

Она сжимает мою руку, добавляя:

– Ты можешь переночевать в моей квартире. У меня есть свободная спальня, и живу я недалеко. На автобусе можно доехать. Совсем недолго.

Я не тороплюсь соглашаться. Вместо этого я спрашиваю Белль о Лаванде, и вскоре мы начинаем говорить о ней, Хлое Персиваль и Тильде (вернее, о Пинк, я продолжаю называть ее так).

Оказывается, что с Белль не испытываешь никакой неловкости: мы идем по улицам, не переставая болтать. Затем останавливаемся перекусить в «Пицца Экспресс», той, которая находится у реки Аус, и пока мы едим заказанные булочки, она рассказывает о том, что Лаванда изменила свои планы. Лаванда с детьми поедет не в дом ее матери, а в квартиру Белль, в район Дрингхаузес. Белль купила надувные матрасы и постельное белье в Аргосе, подарки для детей – игрушечный автомат для Альфи и набор для изготовления украшений для Саскии. Думаю, не сказать ли ей, что она мыслит стереотипами, а также о том, что она раскрыла настоящие имена детей, но решаю промолчать. Просто киваю, спрашивая, справится ли она с такой толпой у себя дома. Она отвечает:

– Это будет просто превосходно! Столько всего нужно будет сделать – найти Лаванде новый дом, проконсультироваться с юристами, чтобы получить «приказ о недосаждении», чтобы Икс не мог к ним приближаться, и постановление, по которому он должен будет выплачивать алименты.

– А что, если он заявится в твою квартиру?

Она склоняет голову набок, так что прядь длинных волос, заправленная за ухо, вырывается на свободу.

– К счастью, он со мной почти не пересекался и даже не знает мой адрес или номер телефона, вообще ничего. Думаю, он не знает даже моей фамилии. А Лаванда заберет с собой ноутбук и телефон, так что он не сможет выследить нас.

– И все же. Он ведь склонен к насилию.

Она немного наклоняется ко мне, и ее тонкий голос становится на еще один тон выше.

– Я знаю. И его угрозы доходят до того, что он обещает убить Лаванду, схватить ее за горло и орать на нее, пока она не задохнется.

– О боже… Он, должно быть, спятил.

Вскоре приносят пиццу, и Белль начинает энергично нарезать свою «Маргариту». Мне кажется, она обдумывает что-то. Затем она начинает говорить шепотом:

– Если честно, Скарлет обсуждала это со мной в Зоне… Ее мысли о том, как нужно бороться с проблемой, довольно радикальны. Она сейчас продумывает план… Попросила помочь ей, и я в деле. Хочу внести свою лепту.

Неожиданно. Не знала, что Скарлет с Белль что-то задумали без меня. Поднимаю брови, подавая ей знак, что хочу продолжения. Но она идет на попятную.

– О, прости, Калли, я совсем не должна была этого говорить. Скарлет велела мне все держать в тайне.

– Да к черту эту Скарлет! – Белль потрясена. – Извини. Просто Скарлет все время слишком деловая.

– Это потому что она Жертва, она в большей опасности, чем мы. Поэтому, конечно, ее переполняют сильные эмоции.

– Догадываюсь.

Некоторое время мы молчим, едим пиццу, поглядываем в окна. Шесть девочек с волосами, завязанными в хвост, сплавляются вниз по реке, весла врезаются в воду, видимо, они идут на довольно большой скорости, и всего на минуту кажется, что там, по ту сторону стекла, в мире все в полном порядке. Мы продолжаем есть, не в силах придумать ничего, о чем можно было бы поговорить, пока Белль не решает расспросить меня об отдыхе на Мартинике, куда уехала Пинк, и о том, что я могу попасть к ней в квартиру.

Рот набит пиццей, но я все равно отвечаю:

– Не знаю, что я там обнаружу. Но надеюсь, что это как-то поможет найти ключ к разгадке. Поможет прояснить, что происходит.

– Возможно, ты найдешь записки. Муж Лаванды все время оставляет записки с указаниями для нее. Помой то, купи се. Постирай белье.

– Не думаю, что это в стиле Феликса.

– Феликса! Калли, не надо было… – Она неестественно моргает, и чешет левую руку.

– О, черт… Само выскочило.

– Ох, ладно.

После обеда она водит меня по Йорку, мы заходим в пару старинных церквей, а потом по магазинам, остановив свой выбор на «Маркс энд Спенсер», где покупаем еду к пикнику и бутылку Фраскати по акции. Солнце постепенно садится, а мы идем к Йоркскому собору. Там уже собралось много людей, они сидят на траве группами, некоторые из них держат в руках плакаты с фотографией Хлои и словами «Нет мужскому насилию» и «Хватит – значит хватит». Большая часть людей – молодежь, они одеты так, как будто пришли на фестиваль инди-музыки или митинг защитников окружающей среды. Позади нас – тощий мужчина постарше с одноглазой собакой, он сидит на ящике и поет «Hey Jude»[10] под гитару, а светловолосая девушка с дредами, пирсингом и оголенным животом проходит мимо, раздавая кексы. Ветер поднимает с земли ошметки мусора, в основном обертки от еды, и время от времени доносит до нас пряные запахи. Обращаюсь к Белль: