– Вы должны все как следует взвесить, прежде чем пойтина такое, – столь же серьезно ответил он, изо всех сил желая ей помочь.Она явно отчаянно нуждалась в друге, и Питеру очень хотелось бы стать ей другомбольше, чем на несколько часов. Но он прекрасно сознавал, что, как только онирасстанутся у отеля, он никогда не сможет позвонить ей, не говоря уже о том,чтобы увидеть ее.

– Я думаю, что уже все взвесила, – тихо произнеслаона. – Но я еще не готова.

Это было болезненно честное заявление. Но она должна былапринять решение.

– И куда вы направитесь? – спросил Питер,останавливая такси. Он решил ехать в отель окружным путем, через рю Кастильоне,потому что никто не знал, вошли ли люди внутрь или они все еще ожидают наплощади.

Для Оливии последний вопрос ее спутника оказался наудивление простым. Она знала место, где ей всегда будет хорошо.

– Много лет назад я в течение года училась в колледже рядомс небольшой рыбацкой деревушкой на юге Франции. Я обнаружила ее в первый жесвой приезд, а потом неоднократно уезжала туда на выходные. Там нет никакойроскоши, там все очень просто, но это именно то место, где я всегда чувствуюсебя собой. После того как умер Алекс, я провела там целую неделю, но страхбыть обнаруженной журналистами заставил меня уехать оттуда. Я бы очень нехотела терять эту возможность. Если бы можно было туда сбежать и некотороевремя пожить там – может быть, осуществить свою давнюю мечту и написать книгу!Это – волшебное место, Питер. И мне хочется вам его показать.

– Может быть, когда-нибудь это и произойдет, –откликнулся он, обнимая ее за плечи жестом друга. Питер и не пытался как-топриблизить ее к себе или поцеловать. Конечно, он не отказался бы от этого, ноиз уважения к Оливии и своей жене он запретил себе даже думать об этом. Вкакой-то степени Оливия была для него фантазией, и он прекрасно понимал, чтодаже этот ночной разговор станет для него событием, которое он будет носить всебе в течение долгого времени. У него было такое ощущение, как будто этокино. – И как называется это место? – спросил он, и Оливия с улыбкойсказала ему название, словно даря свою величайшую тайну, свой секретный пароль.

– Ла-Фавьер. Это на юге Франции, недалеко от Ка-Бена.Съездите туда, если почувствуете в этом необходимость. Это самое лучшее, что ямогу дать кому бы то ни было, – прошептала она, откидывая голову ему наплечо.

Они провели так остаток пути, и Питер без всяких словпонимал, что именно это ей сейчас и нужно. Ему хотелось сказать Оливии, что онвсегда будет ее другом, что в любой момент придет ей на помощь, если она будетв нем нуждаться, что она всегда может позвонить ему, но у него не хватало наэто смелости, и вместо этого он просто нежно обнимал ее. В какой-то момент еговдруг охватило что-то вроде безумия, и он чуть было не сказал ей, что любит ее.Интересно, когда она в последний раз слышала эти слова? Когда с ней в последнийраз обращались с такой же заботой и интересом, какие проявлял сейчас Питер?

– Вы счастливый человек, – тихо произнесла Оливия,когда такси остановилось на рю Кастильоне, в квартале пути от Вандомскойплощади.

– Почему вы так думаете? – удивленно спросилПитер. Конечно, это было счастье, что он провел с ней почти всю ночь, выслушавее исповедь и раскрыв свою душу.

– Потому что вы довольны своей жизнью, вы верите в то,что вы сделали, и не сомневаетесь в том, что человек – это достойное создание.Я бы тоже хотела так думать, но у меня уже давно совсем другое мнение на этотсчет.

И действительно: ей никогда не везло. Питера сопровождала вжизни удача, Оливию Тэтчер жизнь нещадно била. Впрочем, она поняла, что егобрак далеко не такой успешный, как он пытался ей внушить, – может быть, они сам этого не осознавал. Счастливы слепцы, которые не замечают очевидного, ноу ее нового друга нельзя было отнять того, что он был искренним, душевно щедрымчеловеком, что много и самоотверженно работал, что пы??ался закрыть глаза на торавнодушие, которое питала к нему его жена, и на недопустимое вмешательство вих жизнь его тестя. В глазах Оливии он был везучим человеком, потому что невидел той пустоты, которая его окружала. Возможно, он чувствовал какую-тонеудовлетворенность, но не более того. И он был очень добрым и порядочным. Отнего исходило столько тепла, что даже сейчас, когда над Парижем вот-вот должнобыло взойти солнце, она не хотела расставаться с ним.

– Мне совершенно не хочется возвращаться, – соннопрошептала она, уткнувшись носом в его белоснежную рубашку. Только сейчас онипочувствовали, что их обоих клонит в сон.

А мне совершенно не хочется с вами расставаться, –честно признался Питер, заставляя себя вспомнить о Кейт. Однако сейчас он хотелбыть вместе с этой женщиной, а вовсе не с Кейт. Он никогда не разговаривал ни скем так откровенно, как сейчас с Оливией: она была такая милая и так хорошо всепонимала. Одинокая, израненная, изголодавшаяся по душевному теплу… Как онсможет оставить ее одну? Питер с трудом вспомнил, почему он должен это сделать.

– Я знаю, что должна вернуться, но я не помнюпочему. – Оливия сонно улыбнулась, думая о том, как повезло бы репортерам,если бы они застали ее с Питером. Трудно было поверить в то, что они стольковремени провели вдвоем на Монмартре. Теперь вернуться в прошлую жизнь былотрудно, почти невозможно, но оба понимали, что обязаны это сделать. Питер вдругпонял, что никогда не говорил с Кейт так, как с Оливией. Хуже того, он готовбыл влюбиться в нее, хотя ни разу пока не поцеловал.

– Нам обоим нужно вернуться, – печально сказалон. – Там, наверное, все сходят с ума и ищут вас. А я должен ждатьрезультатов тестирования по «Викотеку».

Если бы это было не так, он с радостью убежал бы вместе сней.

– И что дальше? – спросила Оливия. – Ваш мири мой мир – они пересеклись только на мгновение, и мы должны идти дальше –каждый своим путем. Зачем же строить из себя храбрецов? – Она выглядела иговорила как обиженный ребенок, и Питер не смог сдержать улыбку.

– Я думаю, потому, что мы не можем сойти с пути. Изнаете, Оливия, вы гораздо сильнее, чем я.

Питер действительно почувствовал это сегодня ночью, и вглубине его души зародилось глубочайшее уважение к этой хрупкой женщине.

– Нет, – просто сказала она. – Я же не самасебе все это выбрала – просто все сложилось так, как сложилось. Это нехрабрость, а просто судьба. – Оливия подняла на него глаза, желая, чтобыон был ее мужем, и сознавая, что этого не будет никогда. – Спасибо, чтосегодня пошли за мной… и за чашку кофе.

Она улыбнулась, и Питер коснулся пальцами ее губ.

– Запомните это, Оливия… Всегда, когда вам захочетсякофе, я буду с вами. В Нью-Йорке… Вашингтоне… Париже… – Так он предлагал ейсвою дружбу, и она это понимала. К сожалению для обоих, это было единственное,на что они могли рассчитывать.

Я желаю вам удачи с вашим «Викотеком», – сказалаОливия, когда они наконец вышли из машины. – Знаете, если вам сужденопомочь всем страдающим от этой болезни, то у вас все получится. Я верю в это.