– Нет, не стал. Я, знаешь ли, не мазохист.

– Значит, все происходившее с тобой ты отнес к последствиямсвоего решения развестись с женой, – задумчиво подытожил Илюшин. –Потому что это совпадало с тем, что напророчила тебе попрошайка возле магазина.Я правильно рассуждаю?

– Почти. Вот только я, Макар, реалист. И всю жизнь им был.Поэтому можешь сам догадаться, что я сделал потом.

Сергей Бабкин и впрямь был реалистом до мозга костей. С еготочки зрения ситуация выглядела следующим образом: незнакомая женщинапредупредила, что его ждут неприятности, если он вздумает изменить что-то всвоей жизни. Поскольку решения развестись с Ольгой Бабкин не менял, и это быласамая крупная ожидаемая перемена, то логично было бы объяснить последующиегадости сбывающимся пророчеством. Другой человек на его месте внял быпредостережениям судьбы, так решительно демонстрирующей нежелательностьвыбранного им пути.

Бабкин тоже им внял. Только немного не так, как хотелосьсудьбе или кому-то, кто действовал от ее имени.

«Бабу Любу» он и впрямь нашел в соседнем дворе,предварительно поговорив с участковым и описав ее. Он ожидал, что она окажетсябывшей актрисой, но Люба-Голуба, по паспорту – Любовь Игнатьевна Голишко, неимела отношения к сцене: до того, как ее уволили, она работала поваром прикрупной столовой.

Сергею не потребовалось много времени на то, чтобы убедитьее рассказать правду, – удостоверение оперативника и звонок участковому,подтвердившему недоверчивой Голубе слова Бабкина, сделали свое дело.

– Вот дура-то я, – суховато сказала Любовь Игнатьевна,положив трубку и вытирая руки о засаленный цветастый халат. – И впрямьповерила твоей супружнице.

– Что она сказала?

– Сказала, что ты вроде как не из самых бедных людей.Собрался, сказала, уйти к любовнице, а ее с грудным дитем бросить одну.Припугнуть тебя хотела, чтобы ты раскаялся, а не то ей одной с ребенком-то тяжелобы пришлось.

– Ну да. Одну бросить. В бочке, на волю волн, – кивнулБабкин, который ожидал чего-то в таком духе.

– Что дальше со мной делать будешь? – Неудавшаясягадалка присела на табуретку и исподлобья посмотрела на оперативника.

– Да ничего не буду делать, – пожал плечами Сергей и,не удержавшись, добавил: – А ты артистка!

Обрадованная Люба приосанилась, запрокинула голову.

– Да-а-ай погадаю тебе, – предложила она, сдерживаяусмешку. Голос ее изменился: стал нахальным, зазывным. – Честно тебе говорю,красавец – все хорошо будет у тебя в жизни, счастье будет, деньги будут!

Люба-Голуба обмахнулась воображаемым веером и подмигнулаБабкину хитрым глазом.

* * *

– Она призналась, что Ольга ей заплатила, – мрачнозакончил Сергей, перекатывая между пальцами резиновый шарик и сжимая его в тактсвоим словам. – Тех троих идиотов, которые напали на нас вечером, тоженашла Голишко – один из них оказался ее двоюродным племянником. Я потом с нимипоговорил, – он недобро усмехнулся. – Мальчики, правда, никак не могливзять в толк, чем же я так недоволен: пострадал-то один из них, а не я.Оказывается, Оля их заверила, что серьезной драки не будет, потому что онапочти сразу крикнет условную фразу о пистолете, и они убегут – сделают вид, чтоповерили и испугались. В общем-то, так оно и вышло, только я успел одному изних нос сломать, а они меня саданули под ребра. Про гардину, думаю, мне ненужно тебе объяснять – ослабить шурупы было проще простого. Что еще...

– Мне очень интересно, как был проделан фокус ссобаками, – признался Илюшин. – Или это был элемент случайности,который удачно вписался в остальной план?

– Нет, Макар, не был.

– Хм. Дай подумать... Супруга подложила тебе в карманприборчик, который вызывает агрессию у животных?

Бабкин рассмеялся, покачал головой.

– Все куда проще. Если я скажу, что стаю прикармливала всета же Голишко, этого будет достаточно? Кстати, вожак, как я позже убедился,умнейший пес, хорошо понимающий команды.

– А, вот в чем дело! Она подала команду, когда ты вышел изподъезда?

– Совершенно верно.

– Откуда? Неужели ползла по-пластунски за песочницей?

– Пряталась в детском домике. Взрослый человек в нем легкопомещается, если сядет на скамеечку, а через окошко она могла меня видеть иподать команду псу, когда я отвернулся.

– Понятно...

Илюшин побарабанил пальцами по столу, бросил короткий взглядна хмурого Сергея, вспоминавшего события восьмилетней давности.

– И в результате ты с ней развелся.

– В результате я с ней развелся, – как эхо, откликнулсятот.

Бабкин вспомнил: когда он вернулся домой, открыв дверь своимключом, Ольга ничего не услышала и не отреагировала, когда муж вошел в комнату.Она стояла возле окна, грызла светлую прядь, покачивалась с ноги на ногу –привычка, приобретенная ею в спортзале, – и на короткое время Сергейпочувствовал угрызения совести от того, что собирался сказать и сделать. У негомелькнула догадка, что, возможно, он ошибается, Оля и в самом деле его любит,только за годы брака любовь ушла глубоко внутрь. А теперь, перед угрозойразвода, проявилась снова, и жена не нашла другого способа, чтобы удержать его,кроме выдумки с гадалкой.

– Оля, – тихо позвал он, и жена резко обернулась.

Он отметил, что за пять лет их брака из анемичной девушки снеинтересными, но миловидными чертами лица она превратилась в женщину. Но не втакую, в которую превращаются иные анемичные девушки, приобретая заманчивуюокруглость форм и тот особый взгляд, который привлекает мужчин. Ольга сталапохожей на закаленную даму, прошедшую сквозь тяготы семейной жизни исформировавшую мнение обо всех мужчинах на свете, с ежесекундной готовностью кзащите, а то и к нападению. Брови она не выщипывала тонко, как раньше, аоставляла широкими, и они придавали грубоватость ее лицу. Уголки губ чутьопустились, и больше не читалось на ее лице постоянной готовности улыбнутьсячужой шутке, даже не самой смешной.

«Это со мной она стала плохая, а брал-то ее хорошую», –вспомнилось Бабкину. Сергей не собирался оправдываться: он искренне считал себявиноватым в том, что случилось с их браком и с Ольгиной жизнью. И в том, что неположил конец этому раньше.

– Я разговаривал с Любой Голишко, – сказал он.

В зеленых глазах Ольги что-то мелькнуло и тут же исчезло.Выражение лица осталось непроницаемым.

– Это... глупо это было, честно говоря, – добавилСергей, с сожалением глядя на нее. – Зачем ты все это придумала? Я никогдабы не купился на такое, ей-богу. Я же все-таки, как-никак, оперативник.

Он ждал, что жена начнет оправдываться, может быть,расплачется, попросит прощения... Вместо этого Ольга удивила его в очереднойраз: