Парочка горе-«СМЕРШевцев» скривила физиономии. Да, предположение они выдвинули действительно не ахти, какое умное.

— Кроме того, есть ещё одна тонкость. Играть в шпионские игры в вашем институте — это значит играть в смертельную игру с ИСБ Новой России. Соответственно, шпиона должны готовить очень серьёзные люди, которые прекрасно понимают всё то, что я рассказал вам сейчас. Так что, можете особо не волноваться, даже если девчонка и чужая, она вряд ли пойдёт на убийство. А вот на самоубийство…

— О, чёрт! — протянул Элан, отпрянув, будто перед ним был не человек, а ядовитая змея.

— Вот-вот! — Старичок несколько раз едва заметно кивнул. — Ты, юноша, лучше на встречу оружия не бери, а то, как бы чего по молодости да по глупости не вышло. Не обижайся.

— Никто и не обиделся, — Элан развёл руками.

Мысль здравая, добавить нечего. Она и без подсказок крутилась в его голове, и, получив подтверждение, эволэк только укрепился в правильности выбранного решения.

— Лучше подумай, что вас связывает, — продолжил работник плаща и кинжала. — Ни убивать, ни сдавать особистам ты её не собираешься, иначе не попросил бы об этой встрече. На свою сторону сманить хочешь?

Элан ответил с жаром:

— Она уже на нашей стороне, хотя, возможно, ещё и не понимает этого. У нас с ней, э-э-э, общие дети… Мы погружалась вдвоём, вместе работали над существами…

— Да, я в курсе, — перебил незнакомец. — Вот это и используй. Общность интересов, даже можно сказать единство душ — вот твоё оружие!

Он откинулся на спинку, чуть склонил голову, прищурил глаза, и тихо добавил:

— Вот только я очень надеюсь, что ты не ошибаешься насчёт её чувств и желаний. И учти, твоя супруга тебе в таких делах не помощник — для неё оттенки настроений и эмоций до сих пор потёмки, а люди бывают страшными лицемерами…

Элан скривил такую рожу, будто сожрал десяток лимонов сразу.

— Смотри, юноша, ошибёшься — быть беде великой, — предупредил старичок и вежливо раскланялся.

Парочка осталась наедине с остывающим чаем, усиленно демонстрируя случайный характер встречи: не торопясь, пробовали угощения, заказали лёгкий завтрак. В «Трёх соснах» было спокойно и уютно. Не донимал шум оставшегося за пригорком шоссе. Пробуждающийся после зимней спячки лес наполнил воздух ароматами свежей зелени, грибов, ранних цветов.

— Оля, можно тебя спросить? — вяло ковыряясь вилкой в салате, спросил Элан.

Та поняла по голосу, что вопрос не праздный, и с серьёзным видом кивнула.

— Почему ты считаешь, что наши отношения опасны для меня? Ты ведь не забавы ради такое спела…

Супруга осознавала неизбежность вопроса. Как только стихло фортепьяно, и умер в восторженной тишине зала её голос, подобные слова просто обязаны были прозвучать. Эволэк терпеть не мог выяснения отношений, предпочитая принимать всё, как есть, и хорошее, и плохое, но попытку вот так толкнуть его в направлении другого человека понять не мог.

— Я плохой куратор, уже хотя бы просто поэтому.

Снежная Королева абсолютно серьёзно взялась за самокритику, а Лис её как всегда очень внимательно слушал: потом, конечно, выскажется, но именно потом…

— Я не понимаю сути происходящего, а для моего сознания это дикость! Знаешь, кто тебя на самом деле вытащил? Люда и Мирра, а не я. Первая приняла правильное решение не рвать вашу с Ханнеле связь, вторая в критический момент не позволила мне совершить фатальную, быть может, ошибку — стимулировать твоё сердце препаратами, и помогла вашим душам вернуться, заставив меня петь в самый, казалось бы, неподходящий момент. Как тебе такие аргументы?

Эволэк заулыбался ещё шире, что вызвало ответную реакцию — девушка-киборг уже перешла на повышенные тона:

— Чего улыбаешься?! Я тебя чуть не угробила, ты это можешь понять!

Никакой негативной реакции на признание не последовало. Ольга бы разозлилась, имей она, конечно, человеческое сознание, но, видя смиренность и покорность обстоятельствам на лице своего эволэка, куратор могла только гадать, что за тайные пружины движут поступками этого странного человека, волей судьбы ещё и ставшего её мужем. Он ни на кого не производил впечатления личности, верящей в предопределённость событий, и никогда не признавал поводка и ошейника — свободному зверю была чужда клетка и плеть надсмотрщика. Чтобы не случилось, он будет бороться! Таким его знали, за эти качества его уважали и друзья, и враги. Тем страннее был ясно видимый фатализм.

— Я уже слышал нечто подобное, — спокойно парировал Элан. — Саша тоже по завершению проекта Измера корила себя за слабость, мол, опустила руки, и тому подобное… Кстати, моя подруга детства и там поучаствовала в качестве этакого катализатора… Ну, драки не было, но Александре Викторовне пришлось выслушать немало неприятных слов в свой адрес.

Ольга попыталась было запротестовать, находя историческую параллель неуместной, но парень ей не дал продолжить:

— Любовь моя, — он вкладывал в слова всё тепло, на которое только была способна душа, — мы все совершаем ошибки, порой трудно поправимые, бывает, что и вовсе фатальные. Но это и есть жизнь, и мы с тобой живые люди. Ты думаешь, что раз куратор — человек, то он полностью застрахован от ошибок? У людей нет твоих способностей к анализу, и они ошибаются на каждом шагу просто потому, что не видят дальше своего носа!

Новая попытка возразить снова потерпела неудачу.

— Тебя волнует интуиция? Этот, хм, дар, видите ли, есть у них, а у тебя, вроде как его нет? А что это такое? — Лис хитренько прищурился. — Хочешь, расскажу? Это — тыканье пальцем в небо, лотерея, повезёт — не повезёт, не больше того! Да, не спорю, люди охотно рассказывают о случаях, когда шестое чувство помогло им с правильным выбором, и таких случаев немало. Но, кто расскажет честно о тяжёлых периодах жизни, прямым следствием которых стал пресловутый голосок нашёптывающий: всё нормально, действуй! Сколько горя принесло миллионам людей это потаённое якобы знание якобы правильного пути?

Ольга покачала головой, тяжёлый хвост волос печально поник, касаясь восхитительно стройной шеи.

— Ёж противотанковый! С тобой тяжело спорить, — она снова выглядела жутко расстроенной, ощущая полную беспомощность в вопросах, касающихся тайников живой души.

Элан, понимая причину угнетённого состояния своей ненаглядной, подсел к ней и, бережно обняв, совершенно неожиданно запел.

Оля заулыбалась, своей обычной, но немного грустной улыбкой: он неисправимый оптимист, и в его подчас иррациональных и путаных рассуждениях больше здравого смысла, чем в речах самого совершенного искусственного разума. Как такое сочетание вообще спокойно существовало в человеческих головах на протяжении тысячелетий? Лучше не пытаться понять — сгорит вся электроника.