Элан и Ханнеле взялись за руки. Вдох, выдох. Не смотреть на грудь напарника, синхронности дыхания так не добиться, надо просто почувствовать дыхание друга, удары родного сердца. Мир стремительно раздвигал горизонт, темнота рассеивалась, словно нарисованные чёрной тушью леса наливались красками, свободный от туч небосвод засверкал россыпью бесчисленных звёзд, открыв газовые туманности Млечного пути. Это их мир, Лесавесима и Хилья видят его именно так, во всей первозданной красоте, которую давно разучился видеть человек.

Их взгляды встретились. Два разума на четыре смертных тела и одна судьба, зовущая: «Летим!». Две пары крыльев и одна дорога, ведущая к звёздам. Они закрутились в восходящей спирали, старый как мир ветер узнал своих детей, наполнил упругой силой молодые крылья. Далеко внизу осталось кольцо воды, странный лес и две пустые оболочки, рухнувшие на землю, как только души эволэков рванули вверх, вслед за удивительными крылатыми созданиями, которых сами же и сотворили…

Просыпаться было страшно неприятно. Холод вцепился в тело, сжав едва бьющиеся сердца. Тела, пролежавшие брёвнами на сырой земле много часов, едва слушались.

Элан отчаянно закашлялся, улавливая не менее надсадный кашель — что-то зашевелилось рядом, неразличимое в гнилых сумерках занимающегося рассвета. Подминая мокрую от росы траву руками, он с трудом поднялся на колени и принялся тормошить оживший комок:

— Ханнеле, подъём!

— Сейчас, — едва слышный ответ с трудом доходит до сознания.

Элан нащупал рюкзак, вытащил оттуда пакет, трясущимися от холода руками разломал покоящуюся внутри него колбу. Две жидкости соединились, пошла химическая реакция. Беспламенный источник тепла. Положив девушку себе на колени, он кое-как сумел расстегнуть её куртку, пристроил уже разогревшийся пакет на её груди, положив прямо на свитер, и застегнул молнию обратно.

Следующее спасение — небольшой термос. Открутить крышку. Так и есть, горячее! Ханнеле автоматически потянула в себя чай, как только её губ коснулось тепло.

— Спасибо, — поблагодарила она, выпив вторую порцию, нехотя поднялась на ноги и принялась разминаться.

Чудес не бывает. Застоявшуюся кровь и одеревеневшие мышцы можно было привести в порядок только старым проверенным способом.

Элан поднялся на ноги, ища взглядом сестёр. Хилья тут же оказалась рядом, сгребла маму в охапку, закрыв крыльями от холодного ветра, грея теплом своего тела. Лесавеима игралась в водоёме, прыгая с кувшинки на кувшинку, и уже умудрилась достать ската — трёхметровая рыбина гонялась за ней, порой целиком выскакивая из воды. Сожрать, конечно, не сожрёт, но чертей даст! Если поймает, конечно…

Уловив возвращение батяни «с того света», серая молния бросила издеваться над обитателем тёмных вод и подлетела к эволэку, также обняв его крыльями. Элан ткнулся в плечо лицом, зарылся в тёплый пух.

Почему ты не можешь летать?

Вопрос в голове — как вспышка света. Приглашение в полёт, недоумение…

Я просто не для того рождён.

Негодование и непонимание в ответ:

Но ведь летал!

Его душа сжалась в комок, душили слёзы.

Нет, там была ты, а не я…

Он не без труда взял себя в руки, расцеловал глаза своей дочурки, и решительно направился к Ханнеле.

Девушка рыдала на плече Хильи, а та в ответ тоже заливалась слезами. Воздушный океан манил, душа желала только одного — продолжения волшебного танца в ночном небе… Но, надо было идти по земле…

— Ханнеле, — Элан буквально вырвал её из крепких объятий, — Ханнеле, нам пора, приди в себя.

От тряски девушка прекратила истерику:

— Ладно, — она растирала слёзы по лицу кулаками, прям как маленький ребёнок, — приду домой и наревусь, как следует…

— Отличная мысль! А сейчас, бегом марш!

Он на ходу подхватил рюкзак, и вся компания бросилась к водоёму. Снова балансируя руками, они прыгали с кувшинки на кувшинку, а Элан умудрился использовать в качестве точки опоры для прыжка даже спину ската — тот не уходил в глубину, до конца надеясь на возможность подловить насолившую ему летунью, но тщетно. Снова сумасшедший темп на пятикилометровой дистанции в лабиринте из камней, воды, деревьев и колючего кустарника. Лесавесима бежала первой, по запаху находя дорогу к дому, незло подшучивая над неуклюжей, по её собственным меркам, сестрой, раздражаясь медлительностью людей. Но те старались — светлеющий горизонт подстёгивал всё сильнее.

Лес выпустил их из своего плена, когда отпущенное для прогулки время уже почти вышло, и беглецы, невольно пригибаясь к траве, будто этот фокус мог скрыть их от обнаружения следящими системами, из последних сил бежали к открытой двери.

Амма уже дожидалась их возвращения, сложив ладошки рупором, подбадривала спринтеров:

— Веселей, спортсмены! Сейчас откроется второе дыхание! Ханнеле, судя по твоему виду, оно у тебя уже открылось!

Оба эволэка, влетев в дверь, рухнули на пол, тяжело глотая воздух, а девочка в розовом не переставала их подкалывать:

— Неплохо, неплохо. Это почти рекорд, но только почти!

— А кто рекорд установил? — спросил Элан и тут же пожалел об этом, дыхание снова сорвалось в галоп.

Амма ответила охотно:

— Василий Зайцев, новенький Клана Воды, пару месяцев назад. Его разыграли, толкнув с кувшинки в воду, и тот перед своей физиономией увидел пасть взрослого ската. Рванул так, что перекрыл ваше время почти на три минуты. Так, что вам есть над чем поработать.

В следующий миг беззаботность на лице фантома сменилась злостью.

— Вы едва успели! — прошипела она. — Вам что, будильник подарить?!! Не можете встать на полчаса раньше?!! А если бы кто-нибудь из вас выдохся или ногу подвернул?!!

— Извини, — Элан замахал руками, поднимаясь с пола. — Ты права, извини.

Ещё не остыв, Амма указала на коридор, но приказала уже гораздо более спокойным тоном:

— В вольер обеих. Домашний арест двое суток. За подготовку к походу — кол!

Спорить было бесполезно, и вся четвёрка понуро поплелась в указанном направлении. Клетка снова закрылась. Расстроенные до глубины души Лесавесима и Хилья даже не притронулись к еде — как ни уговаривали Элан с Ханнеле, а сёстры отказались даже от любимых цитрусовых, и завалились в обнимку спать, зарывшись в одеяла и подушки.

Убаюкав детей, эволэки двинулись в свою башню. Грязные с головы до ног, уставшие и злые.

В ванной комнате Элан срывал с себя одежду, просто швыряя её в стиральную машину — ни малейшего желания соизмерять силу с прочностью ткани не было. Стравив пар, он залез под душ, но тут его ждал новый сюрприз.

Как только он немного расслабился под горячими струями, из хромированной дудки ударил ледяной поток. Чертыхаясь, он попытался подкрутить кран, но всё без толку, попытка открыть дверь кабинки так же не увенчалась успехом. Перестав метаться, он сделал несколько глубоких вдохов, заставив тело смирится с обжигающим холодом, досчитал до шестидесяти, и позвал пустоту: