Они почти полчаса сидели на расстеленном коврике, глядя на немигающие огоньки звёзд. Борьба с собственными эмоциями шла с переменным успехом: то один, то другая, как казалось, незаметно о товарища тёрли глаза руками, с шумом дышали. Но, постепенно, разум брал верх над чувствами.

— Это правильно, — Ханнеле закивала, явно пытаясь убедить в первую очередь саму себя. — Так и надо было поступить.

Она медленно и глубоко вдохнула, мощно выпустила воздух. Тот закружился облаком пара, засверкал в свете спутников планеты.

— Да, это правильно, — Элану также надоела игра в молчанку. — Надо их отпустить. Они летали вместе там, будут летать вместе и здесь. Мы только мешаем.

Он рассмеялся, правда, не очень убедительно.

— Главное, чтобы в запале не забыли вернуться! А то получим чертей от всех сразу!

— Ага, — уже повеселев, согласилась Ханнеле. — Если Амма просто обматерит, то Константин Иванович сожрёт живьём!

Лис поднялся с земли, взял девушку за руку, помог встать на ноги и ей.

— Пошли в палатку, согреемся.

Их переправа снова прошла под бдительным вниманием скатов — те чувствовали вибрацию почвы под ногами и всегда оказывались у той точке берега, к которой подходило сухопутное существо, будь то человек или зверь. Пока огромные плавающие блюдца прыгали под ударами ног двух эволэков, рыбы крутились рядом, но быстро потеряли интерес к гостям — есть их строго запрещал вложенный инстинкт.

В большой палатке могла поместиться ещё пара человек, но Элан специально остановил свой выбор именно на этой модели — она вместила не только два надувных лежака, но и обогреватель, сделанный из обычного подсвечника, дающий и свет, и тепло, и даже крохотный разборный столик.

Как истинный джентльмен, юноша уложил свою подругу первой, заботливо закутал замёрзшие ноги девушки шерстяным одеялом, укрыл другим, налил из термоса и подал горячий сладкий чай. Ханнеле растаяла, убаюканная практически домашней обстановкой. Тут было тепло, вполне уютно: накачанные воздухом постели берегли человеческие тела от холодной и жёсткой земли, а до всего самого необходимого было рукой подать.

Элан уселся на свою половину, и они потихоньку приканчивали совсем лёгкий ужин. От тепла и сытости в желудке уже клонило в сон, и очень хотелось махнуть рукой, отложить на потом неприятный разговор с трудно предсказуемым финалом — как не надеялся Лис на собственное чутьё, а душа трусливо проваливалась в пятки. Ханнеле только-только оправилась от серьёзного потрясения, когда его воля не пустила её в благословенные небеса вместе с дочерью, а теперь ей предстояло выдержать ещё более тяжёлое испытание. Девушка улыбалась, ощущая с его стороны заботу, купаясь во внимании, и Элан с каждой секундой сомневался всё больше и больше: а вдруг не она?

Некстати вспомнился и недавний разговор с Ольгой. Супруга, на прозвучавшие в адрес Ханнеле обвинения, одним взглядом задала своему суженому резонный вопрос: а может тебе, дорогой, просто очень хочется, чтобы это была она? Подумать только, как это здорово! Получаешь признание в совершении жуткого злодеяния, и сразу освобождаешься от ответственности за неразделённые чувства юной красавицы. Она предатель, шпион, и теперь ты, рыжий-бесстыжий, можешь со спокойной совестью наслаждаться очень удобной и комфортной для тебя жизнью с девушкой-киборгом, которая будет рядом с тобой потому, что иначе просто не может. Тебе будет всё, о чём только может мечтать человек: внимание, понимание, предельный такт в каждом слове и действии. Тебе не надо будет каждый день ломать голову над тем, как сглаживать острые углы в отношениях с супругой, которая по определению не такая, как ты, не придётся задумываться, как согласовать разные интересы, чтобы не конфликтовать на ровном месте, чтобы жизнь в одночасье не превратилась в сплошную череду скандалов.

Да, формальный повод для допроса с пристрастием был — чужой в их стае есть, и его надо вычислить. Но жизненная необходимость уже трещала по швам перед простыми человеческими сомнениями в собственных силах и правильности предположений, чей фундамент, если честно, не был скреплён никакими серьёзными доказательствами…

— Элан, — из невообразимой кутерьмы мыслей его вырвал голос Ханнеле, — тебя что-то тревожит?

Девушка, как оказалось, очень пристально наблюдала всё это время за ним, и прекрасно видела смятение его души: все страхи и сомнения были видны как на ладони, словно художник рисовал на холсте картины.

Он судорожно сглотнул комок и, сделав титаническое усилие над собой, выдавил:

— Я тебя попросил только об одном одолжении, и ты его выполнила. Спасибо за это, но есть и второе…

Видя, как тяжело даётся другу каждое слово, девушка непроизвольно напряглась, приподнявшись на локте:

— Какое? Не стесняйся.

Закрыв глаза, Элан досчитал до пяти и прямо признался в своих опасениях:

— Я считаю, более того, я абсолютно уверен, что ты не та, за кого себя выдаёшь.

В палатке повисла мёртвая тишина. Оба сидели так тихо, застыв от напряжения, что можно было услышать все голоса ночного леса: треск самой маленькой веточки, шорох каждого листочка, плеск небольшой волны озера. Даже пламя свечей потрескивало необычно громко, заставив обратить на себя внимание.

— Я прошу: перестань юлить, и просто расскажи всё, как есть. — Обретя с первыми словами былую уверенность, Лис поймал взгляд испытуемой. — В нашей группе оказался один человек, сливающий информацию членам обоих Советов, и те прокололись — на торжественном обеде выдали свою осведомлённость. Думаю, для тебя не секрет, что это за информация, и на какие конкретно грабли наступили Миненков и Ливен, ведь этот человек — ты.

Девушка закрыла глаза и медленно улеглась на спину, положив руки вдоль тела поверх одеяла. Она дышала ровно и спокойно, словно пытаясь отстраниться от чудовищных обвинений, а парень терпеливо ждал, не пытаясь ни кричать, ни давить на неё аргументами, слыша только гулкое биение собственного испуганного сердца.

— Меня действительно зовут Ханнеле, и я действительно не знаю, кто мои родители, я действительно воспитывалась в церковном приюте — всё это часть правды, — последовал ответ после минутной паузы.

Ощущение было такое, будто заговорил робот: из интонаций начисто исчез даже намёк на эмоции и чувства.

— Но я стала эволэком не просто так, и это тоже правда. О твоих с Поляковой работах стало известно с самого начала. Уже после создания рыб для солёных озёр Южного материка членам Попечительского Совета было понятно, что вы наткнулись на нечто необычное и интересное, хотя, в чём оно заключается, они не совсем поняли. Вы либо довольно умелые конспираторы, либо мне не всё сказали.

— Скорее всего, второе, — не удержался Элан от комментария.

— Да, скорее всего, — согласилась Ханнеле, едва заметно кивнув. — Меня приставили следить за тобой, но только в последние месяцы я получила действительно интересную информацию.