Он пел всё тише и тише, потом чуть слышно, наконец совсемумолк, неподвижно уставившись на большую страницу объявлений, и тем дал Швейкувозможность рассказать о своих злоключениях, на что Швейку едва-едва хватилоего скромных познаний в немецком языке.

Швейк начал с того, что он всё же был прав, выбрав дорогу вФельдштейн вдоль ручья, и он не виноват, что какой-то неизвестный русскийсолдат удирает из плена и купается в пруду, мимо которого он, Швейк, должен былпройти, ибо его обязанностью, как квартирьера, было найти кратчайший путь наФельдштейн. Русский, как только его увидел, убежал, оставив своё обмундированиев кустах. Он — Швейк — не раз слыхал, что даже на передовых позициях, вцелях разведки, например, часто используется форма павшего противника, а потомуна этот случай примерил брошенную форму, чтобы проверить, каково ему будетходить в чужой форме.

Разъяснив эту свою ошибку, Швейк понял, что говорилсовершенно напрасно: писарь уснул ещё раньше, чем дорога привела к пруду. Швейкприблизился к нему и слегка коснулся плеча, чего было вполне достаточно, чтобыписарь-фельдфебель свалился со стула на пол, где и продолжал спокойно спать.

— Извиняюсь, господин писарь! — сказал Швейк,отдал честь и вышел из канцелярии.

Рано утром военно-инженерное управление изменило диспозицию,и было приказано группу пленных, в которой находился Швейк, отправить прямо вПеремышль для восстановления железнодорожного пути Перемышль — Любачов.

Всё осталось по-старому. Швейк продолжал свою одиссею средипленных русских. Конвойные мадьяры всех и вся быстрым темпом гнали вперёд. Водной деревне на привале пленные столкнулись с обозным отделением. У повозокстоял офицер и глядел на пленных. Швейк выскочил из строя, вытянулся передофицером и крикнул: «Herr Leutnant, ich melde gehorsam!»

Больше, однако, он сказать ничего не успел, ибо тут же кнему подскочили два солдата-мадьяра и ударами кулака в спину отбросили обратнок пленным.

Офицер бросил вслед Швейку окурок сигареты, но его быстроподнял другой пленный и стал докуривать. После этого офицер начал рассказыватьстоящему рядом капралу, что в России есть немцы-колонисты и что они такжеобязаны воевать.

Затем до самого Перемышля Швейку не представилосьподходящего случая пожаловаться и рассказать, что он, собственно говоря,ординарец одиннадцатой маршевой роты Девяносто первого полка. Такой случайпредставился только в Перемышле, когда их вечером загнали в разрушенный форт вовнутренней зоне крепости, где находились конюшни для лошадей крепостнойартиллерии.

В соломенной подстилке на полу кишело столько вшей, что онашевелилась; казалось, что это не вши, а муравьи, и тащат они материал дляпостройки своего муравейника.

Пленным роздали тут немного чёрной бурды из чистого цикорияи по куску чёрствого кукурузного хлеба.

Потом их принял майор Вольф, в то время владыка всехпленных, занятых на восстановительных работах в крепости Перемышль и еёокрестностях. Это был весьма солидный человек. Он держал целый штабпереводчиков, отбиравшихся из пленных специалистов по строительствусоответственно их способностям и полученному образованию.

Майор Вольф был твёрдо уверен, что пленные русскиепритворяются дурачками, так как бывали случаи, когда на его вопрос: «Умеешь листроить железные дороги?» — все пленные давали стереотипный ответ: «Ни о чём незнаю, ни о чём таком даже не слыхал, жил честно-благородно».

Когда пленные были выстроены перед майором Вольфом и передвсем его штабом, майор Вольф спросил по-немецки, кто из них знает немецкийязык.

Швейк решительно выступил вперёд, вытянулся перед майором,взял под козырёк и отрапортовал, что говорит по-немецки. Майор Вольф, явнодовольный, сразу спросил Швейка, не инженер ли он.

— Осмелюсь доложить, господин майор, — ответилШвейк, — я не инженер, но ординарец одиннадцатой маршевой роты Девяностопервого полка. Я попал к нам в плен. Случилось это, господин майор, вот как…

— Что? — заорал Вольф.

— Осмелюсь доложить, господин майор, случилось это так…

— Вы чех, — не унимался майор Вольф, — вы переоделисьв русскую форму?

— Так точно, господин майор, так оно и было, я искреннерад, что господин майор сразу вошёл в моё положение. Может быть, наши ужесражаются, а я тут безо всякой пользы могу прогулять всю войну. Разрешите,господин майор, ещё раз объяснить всё по порядку.

— Хватит, — отрубил майор Вольф, призвал двухсолдат и приказал им немедленно отвести этого человека на гауптвахту. Сам же содним офицером медленно пошёл вслед за Швейком и, разговаривая на ходу, яростноразмахивал руками. В каждой фразе он поминал чешских псов. Второй офицерчувствовал, как безмерно счастлив майор, благодаря проницательности которогоудалось поймать одну из этих птичек. Уже в течение многих месяцев командирамвоинских частей рассылались секретные инструкции относительно предательскойдеятельности за границей некоторых перебежчиков из чешских полков. Былоустановлено, что эти перебежчики, забывая о присяге, вступают в ряды русскойармии и служат неприятелю, оказывая ему наиболее ценные услуги в шпионаже.

В вопросе о местонахождении какой-либо боевой организацииперебежчиков австрийское министерство внутренних дел пока что действоваловслепую. Оно ещё не знало ничего определённого о революционных организациях заграницей, и только в августе, находясь на линии Сокаль — Милятин —Бубново, командиры батальонов получили секретные циркуляры о том, что бывшийавстрийский профессор Масарик бежал за границу, где ведёт пропаганду противАвстрии. Какой-то идиот в дивизии дополнил циркуляр следующим приказом: «Вслучае поимки немедленно доставить в штаб дивизии».

Майор Вольф в то время ещё и понятия не имел, что именноготовят Австрии перебежчики, которые позднее, встречаясь в Киеве и другихместах, на вопрос: «Чем ты здесь занимаешься?» — весело отвечали: «Я предалгосударя императора».

Из этих циркуляров он знал только о перебежчиках-шпионах, изкоторых один, а именно тот, которого ведут на гауптвахту, так легко попался вего ловушку. Майор Вольф был несколько тщеславен и легко представил себе, какон получит благодарность от высшего начальства, награду за бдительность,осторожность и способности.

Прежде чем они дошли до гауптвахты, он уже уверил себя, чтовопрос: «Кто говорит по-немецки?» — он задал умышленно, так как при первом жевзгляде на пленных этот тип показался ему подозрительным.

Сопровождающий майора офицер кивал головой и высказал мысль,что об аресте необходимо сообщить командованию гарнизона для дальнейшегорасследования дела и предания подсудимого военному суду высшей инстанции.Поступить так, как предлагает господин майор, а именно: допросить преступникана гауптвахте и немедленно повесить за гауптвахтой, — решительно нельзя.Он будет повешен, но законным путём, согласно военному судебному уставу.Подробный допрос перед повешением позволит раскрыть его связи с другимиподобными преступниками. Кто знает, что ещё при этом вскроется?