Он посмотрел на часы и затем в окно. Ночь пролетела в одномгновение. Уже светало. День обещал быть столь же дождливым, как и вчерашний. АВадика, похоже, развезло окончательно.

– Куда? Что? Глаза… Не понимаю… – Язык у Вадика заплетался,а глаза, похоже, слипались. – Я скоро… Я сейчас… – Вадик завалился набок и, струдом подтянув на диван ноги, почти мгновенно уснул.

И только негромко причмокивал губами – словно ребенок. Списпокойно, дорогой товарищ!

Макс склонился над ним и посмотрел в лицо. Кивнув каким-тосвоим мыслям, он подошел к «духовке» и выключил газ. Огонь метнулся пометаллической решетке и погас. Подождав минуту, Макс вновь включил газ,повернув рычажок в положение «максимум». Осмотревшись в последний раз, онвыключил газ и тихо вышел из дома.

Ему было не по себе. Все-таки, как бывший спецназовец, онпривык решать вопросы проверенными средствами, кардинальными. Как то: пуля,нож, удавка. В крайнем случае и руки не из задницы растут. А тут этакие женскиештучки со снотворным и прочей дешевой романтикой. Тьфу! Прямо гадюка в сиропе.Но в Москве ему было дано четкое указание не светиться и не оставлять следов.Потому что в Голландии предстояло еще работать и работать.

Паром отошел уже метров на триста, когда Макс вновь взглянулна часы. Они показывали без одной минуты восемь.

На верхней палубе он был в полном одиночестве. Поэтому никтоиз немногочисленных пассажиров не увидел огненной вспышки, охватившей один издомиков на краю поселка. Хлопок взрыва прозвучал не громче выстрела из духовогоружья.

Молочник не подвел. Он, как всегда, пришел вовремя.

С террасы ресторанчика «Августин», расположенного на самойвершине горы Леопольдсберг, открывался роскошный вид на всю Вену и на Дунай.Ранней весной Дунай был неспокоен. Наверное, воображал себя могучей сибирскойрекой.

Весь центр Вены лежал как на ладони. Но собравшимся здесьсегодня не было дело до туристских красот. Да и природа их волновала менеевсего.

Сегодня «Августин» был закрыт для обычных посетителей. И засъездом гостей наблюдали лишь официанты, впрочем, делавшие вид, что всепроисходящее абсолютно в порядке вещей.

Примерно за час до назначенного времени, а именно с трехчасов по полудни, к автостоянке ресторана прибыло несколько тяжелых джипов.Люди, приехавшие на них, были явно знакомы между собой. Но, тем не менее,держались обособленно, тремя отдельными группами. Когда подтянулись все, откаждой группы отделилось по одному человеку, видимо, старшему, которые что-тообсудили между собой. После чего каждый отдал команду своим людям.

Крепкие парни, похоже, принадлежали к двум этническим типам:славянскому и южно-европейскому. Славян было побольше. Если бы за происходящимнаблюдал кто-то посторонний, он мог бы подумать, что готовится какая-тополицейская операция. Или встреча кого-то типа президентов. Ибо парни послекоманды старших мгновенно рассыпались вокруг, заняв каждый свою позицию насклонах Леопольдсберга. Теперь даже мышь не смогла бы прошмыгнуть незамеченнойк «Августину». Что и говорить, встреча была подготовлена на чрезвычайно высокомуровне.

Без пяти четыре к ресторанному подъезду вырулилбронированный «мерседес» в сопровождении той же породы черного джипа.

Передняя дверца распахнулась. Оттуда выскочил плотный крепышс бритой головой. Поправив вылезшую из штанов клетчатую байковую рубашку,крепыш распахнул дверцу и замер в ожидании главного пассажира. Выдержав паузу,он появился. Он был весь в черном. Траурный стиль нарушал лишь ярко-красныйгалстук с блестками. Темные волосы были зачесаны назад на манерлатиноамериканского мачо. На вид ему было лет тридцать пять, и его можно былобы даже назвать красавцем, если бы не смешно торчавшие в стороны огромные уши.Портил красивое лицо и нервный тик, с неприятной регулярностью заставлявшийподмигивать правый глаз.

Это был крупный русский бизнесмен Глеб Куделин, вопределенных кругах более известный как Куделя. Выйдя на свободу в 1988 году изСыктывкарской зоны строгого режима, Куделя резко набрал обороты и стал одним изпионеров серьезного игорного бизнеса в СССР.

На сегодняшний день ему принадлежало несколько казино вБаден-Бадене, Монте-Карло и на Лазурном Побережье. В кругу «коллег», правда,только за глаза, его называли Куделя-Бешеный за крутой нрав и непредсказуемостьпоступков. Однажды он в Биаррице поставил на уши всю обслугу роскошного отеля«Палас», пригласив на обед всех проституток этого славного приморского города.Когда его пытались урезонить, он не стал пугать дирекцию отеля, что съедет изпрезидентского номера, а просто на глазах директора начал бить дорогущийсербский сервиз. Этот сервиз использовался обычно при сервировке обедов сучастием титулованных особ. В общем, это была фигура неоднозначная.

За Куделей из черного «мерса» появился белокурый красавец всветлом спортивном пиджаке. Последним вылез субтильный юноша в очках. Не тореферент, не то переводчик.

Главным пассажиром прибывшего следом золотистого «бентли»был невысокого роста человек с залысинами, одетый в мешковатый темно-серый вмелкую полоску костюм. Его добродушное лицо излучало довольство и покой. Итолько иногда, при необходимости, близко посаженные светлые глазки делали трюк– сдвигались к переносице. И тогда это доброе лицо превращалось в маску вепря.Хитрого, злого, коварного.

Добрый вепрь по кличке Кирпич, в миру Петр СеменовичПанарин, 54 лет, русский, трижды судимый, был коронованным вором в законе ужедобрых восемнадцать лет. То, что в своей среде он являлся человеком более чемуважаемым, говорил тот факт, что воровское сообщество бывшего СССР назначилоего на очень высокую должность – смотрящего по Европе.

Погоняло «Кирпич» он получил в ранней своей харьковскойюности. Свои первые денежки он имел от очень своеобразного и вполне невинногобизнеса. Где-нибудь в темном переулке Петя с приятелями подходили к приличноодетому мужичку и предлагали купить кирпич. Самый настоящий. Красный илисиликатный. Ровно одну штуку. Кирпич обходился мужику чрезвычайно дорого, еслион не желал вступать в товарно-денежные отношения добровольно. В этом случае онлишался не только содержимого всего своего кошелька, но и получал в морду. Еслиже мужик оказывался умным, брал кирпич и взамен давал трешку или хотя бы рубль,то он просто отделывался легким испугом. С тех пор утекло много воды, но кличказа Петром Семеновичем закрепилась намертво.

По официальному статусу Кирпич был председателем Венскогопредставительства московского банка «Держава».